Эксперты о ситуации на белорусско-польской границе

Сотни мигрантов из Ирака, Сирии, Ливана и других стран оказались в безвыходном положении: им обещают помочь легко попасть в Евросоюз, а на деле привозят на белорусско-польскую границу и заставляют (иногда силой) проходить ее нелегально — не позволяя вернуться назад. Эти действия были спланированы и просчитаны белорусскими властями, чтобы в ответ на санкции спровоцировать в Европе миграционный кризис и получить дополнительный доход, собирая деньги с самих беженцев. Но кто еще извлекает из сложившейся ситуации выгоду? И как можно дать отпор провокациям белорусских властей? Об этом пишут польский политолог, колумнист New York Times Славомир Сераковский и колумнист The Atlantic Энн Эпплбаум.

Ирина Бороган и Андрей Солдатов о том, почему спецслужбы проиграли правозащитникам

«Мемориал», много лет кропотливо собиравший информацию о жертвах репрессий, оказался на грани ликвидации. Чем он не угодил властям — и конкретно спецслужбам? Журналисты-расследователи, создатели сайта agentura.ru, авторы книг о работе спецслужб Андрей Солдатов и Ирина Бороган рассказывают, зачем чекисты выдавали себя за жертв репрессий — и в какой момент перестали это делать, в чем они проиграли правозащитникам, и почему спецслужбам выгодны манипуляции с исторической памятью.

Зачем миру нужна глобальная миграционная политика

XXI век станет эпохой всеобщей миграции — из-за изменения климата множество людей будут вынуждены сменить место жительства. Политолог, руководитель консалтинговой компании FutureMap Параг Ханна уверен, что все человечество может извлечь выгоду из этого глобального вызова.

Социолог Елена Гапова — о женской повестке до и после распада СССР

Как подходили к гендерному вопросу в СССР и что изменилось в постсоветское время? Профессор кафедры социологии Western Michigan University, создательница Центра гендерных исследований Европейского гуманитарного университета в Минске Елена Гапова рассказывает, с чего на постсоветском пространстве начались гендерные исследования, как поменялась семья и является ли проблема гендерного насилия политической.

Без памяти о бесправии невозможно построить правовое государство, говорил правозащитник Арсений Рогинский (1946-2017). Как получилось, что память о Большом терроре и массовых репрессиях занимает в нашем сознании так мало места? Можно ли это как-то исправить? Почему миллионы доносов — это миф? И какое самое страшное последствие террора в современной России?

Левая политика в Северной Европе сместилась к центру

Страны Северной Европы часто приводят в пример, когда хотят доказать, что социализм может приводить к процветанию. Социал-демократические партии действительно популярны в этой части мира и даже переживают сейчас этап возрождения. Но их политика на самом деле уже давно не социалистическая, а, скорее, центристская, утверждает Нима Санандаджи, директор Европейского центра предпринимательства и политических реформ. Как и почему скандинавские социал-демократы отказываются от социализма, и в чем заключается секрет успеха стран Северной Европы, он объясняет в своей статье для Foreign Policy.

Философ Ребекка Роуч об уроке, который преподносит популярный сериал

«Игра в кальмара», безусловно, может показаться довольно экстремальной версией жизни — соревнованием по принципу пан или пропал, с победителями и проигравшими. Мы все хотим одного и того же — полноценной работы, семьи, дома, хорошего отдыха, но жизнь в условиях дефицита означает, что некоторые из нас не получат того, чего хотят. Следовательно, жизнь превращается в борьбу, соревнование за победу над другими. Но глубокий смысл «Игры в кальмара» это еще и возможность остановиться и задаться вопросом: а действительно ли мы хотим всех этих вещей? И стоят ли они того, чтобы из-за них жить в условиях постоянного соревнования? Вопрос о смысле всех наших жизненных целей может звучать пугающе, но в то же время он может стать для нас настоящим освобождением, позволяя выйти из игры, в которую, как мы думали, мы должны играть, пишет Ребекка Роуч, старший преподаватель философии Лондонского университета.

30 лет постсоветского политического опыта: как мы представляли себе посткоммунистический транзит в самом начале, и как менялось наше воображение в процессе

Постсоветский период — это период не только деструкции, но и активного политического творчества. Этот коллективный опыт остро нуждается в осмыслении, поскольку может стать фундаментом будущих преобразований, уверен старший научный сотрудник в Институте Кеннана (США), главный редактор ​Kennan Focus Ukraine и журнала «Идеология и политика» Михаил Минаков. Он рассказывает, как развиваются демократические и автократические тенденции на пространстве бывшего СССР, что позволяет автократиям становиться более живучими и почему убеждение о несовместимости постсоветских обществ и свободы — это миф.

О чем говорят результаты исследования белорусского общества спустя год протестов

Происходящее в Беларуси давно перестало быть актуальным только для граждан этой страны, поскольку власть там решила проверить на прочность границы дозволенного в современном мире, беспрецедентно жестоко подавив беспрецедентно мирный протест. На данный момент белорусским властям удается удерживать статус-кво, однако политический кризис в Беларуси уже привел к кризису социальному. Поляризация между «ядром протеста» и сторонниками Александра Лукашенко постоянно усиливается и грозит стране долгосрочными последствиями, пишет директор «Белорусской инициативы» Chatham House Рыгор Астапеня. Как проявляется этот социальный раскол, чем он может быть опасен в дальнейшем и почему шансов на примирение становится меньше — пересказываем основные итоги социологического исследования, проведенного в Беларуси в конце июля-начале августа 2021 года.

Политолог о том, что может по-настоящему объединить Европу

Миф об исключительности Европы больше не актуален: границы континента произвольны, а его наследие неоднозначно, противоречиво и не подходит для создания единой идентичности, которая могла бы скреплять союз разных государств. О том, как понять современную Европу, какую роль в этом играют географические особенности, и что может стать для европейцев объединяющим фактором вместо общей идентичности — в своем тексте рассуждает Ференц Лацо, доцент кафедры европейской истории Маастрихтского университета.