Невозможно пожать окровавленную руку, сохранив свою незапятнанной. Марин Ле Пен, Виктор Орбан, Маттео Сальвини и другие апологеты Кремля запятнали себя кровью из-за своей позиции по поводу путинской войны в Украине. Но полностью чистым нельзя назвать никого из западных лидеров: многие правительства все еще платят Путину за нефть и газ, успешно финансируя военные преступления.
Причем, пытаясь отмыться от своих связей с Россией, они бросились заключать сделки с Саудовской Аравией, Ираном и Венесуэлой — и снова запачкались, потому что эти страны обладают сомнительным достоинством быть “меньшим злом”.
Первая уместная реакция на ситуацию, когда лидеры свободных стран встают на сторону диктаторских режимов — моральное отвращение. Но, может быть, попытки сохранить руки в чистоте — это лишь акт потакания своим слабостям, который создает больше проблем, чем решает? Философ Крис Армстронг еще три года назад писал, что когда имеешь дело с диктаторами, есть «удручающе мало причин думать, что размежевание улучшит положение притесняемых, по крайней мере, в краткосрочной перспективе; зато оно вполне может сделать все еще хуже». Его слова хорошо иллюстрирует ситуация в Афганистане, где отказ западных стран иметь дело с талибами может поставить ни в чем не повинное население под угрозу голодной смерти.
Такие дилеммы отражают не просто противоречие между принципами и прагматизмом. С точки зрения морали очень важно учитывать практические последствия наших действий, особенно когда они сопряжены с острым страданием. Принципы могут противоречить целесообразности, но это не создает глубоких моральных дилемм. Когда кто-то поступает неправильно, но целесообразно, он не идет по моральному канату — он спрыгивает с него.
Природа подлинных моральных дилемм такова, что у них зачастую просто нет полностью удовлетворительного решения. И случаются моменты, когда Поступать Правильно Невозможно — именно так философ Лиза Тессман назвала свою книгу, в которой исследует моральные трагедии. Иногда нельзя наказать диктатора, не причинив вреда притесняемым им людям; или спасти одних людей, не обрекая других на гибель; или защитить наши страны, не усугубляя кровопролития.
Это подход расходится с более оптимистичной точкой зрения, в соответствии с которой такие компромиссы ужасны, но при наличии правильных моральных принципов мы всегда сможем поступать верно; что платить цену за соучастие с диктатурой ради получаемого в результате блага может быть либо однозначно правильно, либо же неправильно.
Иногда нельзя наказать диктатора, не причинив вреда притесняемым им людям
Эта точка зрения предполагает, что моральные принципы можно расположить в виде иерархии, в которой одни принципы имеют приоритет над другими. Но за тысячелетия развития философской мысли не было выработано ничего даже отдаленно близкого к столь точному моральному исчислению. Похоже, вместо этого у нас есть ряд моральных императивов — выполнение своих обязанностей, приумножение благосостояния, поступать с другими так, как поступили бы с нами, и так далее — которые не всегда можно поставить в один ряд друг с другом. И в этом случае нет никакого алгоритма, который мог бы дать ответ, как поступать. На тяжелейшем примере Украины мы видим: как можно сравнить краткосрочный ужас войны с долгосрочной живучестью тирании и уничтожением свобод? Как можно учесть тот факт, что некоторые люди скорее умрут, твердо стоя на ногах, чем будут жить, упав на колени? У различных вариантов действий есть различные последствия, что делает любое беспристрастное сравнение невозможным.
Хотя моральная философия не может дать определенных ответов на упомянутые дилеммы, она может расчистить путь для честного принятия решений. И тут как раз необходимо скрупулезно все взвешивать, потому что и отдельные люди, и целые страны очень хорошо умеют заниматься самообманом, а особенно — оправданием удобных проступков. Этика может помочь нам держаться в определенных рамках, сопротивляясь соблазну пойти по пути наименьшего сопротивления. В данном случае этот путь предполагает замалчивание ужасов диктаторских режимов и руководство лишь собственными эгоистичными интересами.
Одним из инструментов, позволяющих нам оставаться честными, предложила философ Джанет Ричардс. По ее словам, важно, на ком лежит бремя доказывания. С моральными дилеммами мы можем легко впасть в образ мышления «с одной стороны это, с другой стороны то», который содержит в себе предположение, что обе стороны спора имеют равные права. Но Ричардс отмечает, что эти права часто асимметричны и бремя доказывания больше ложится на одну сторону, чем на другую. Однажды она сказала мне в интервью: «Если политика причиняет явный вред, вы начинаете с предположения о том, что она необоснованна, пока не доказано обратное, и предлагаете ее сторонникам опровергнуть это предположение».
Как можно учесть тот факт, что некоторые люди скорее умрут, твердо стоя на ногах, чем будут жить, упав на колени?
Всякий раз, когда мы помогаем поддерживать диктаторов, возникает такой явный и очевидный вред. Поэтому бремя доказывания в подобных случаях ложится на тех, кто считает разрыв отношений худшим вариантом. Обычно в таких случаях доказать что-либо у них не получается.
Приложив некоторые усилия, жертвуя собой и помогая тем, кто находится в нужде, мы сможем жить в условиях нехватки продовольствия и топлива. И бремя, которое накладывают на нас санкции, ничто по сравнению с ужасами путинской войны. Когда мы искренне говорим о том, что означает танец с дьяволом, становится невозможно закрывать уши в попытках не слышать его дьявольский ритм.
