Страны с популистскими правительствами особенно сильно пострадали от пандемии коронавируса, пишет Роза Бальфур, директор аналитического центра Carnegie Europe. Какова природа популизма в Европе? Способен ли вирус помочь одолеть популистов? И если не вирус, то что? Ответы на эти вопросы Роза Бальфур дает в своей статье; приводим перевод этой публикации.

Болсонару, Джонсон, Сальвини, Трамп, Эрдоган, Качиньский, Ле Пен, Моди, Орбан, Путин. Одни из этих мировых лидеров — популисты; другие наделены авторитарными чертами; третьи — автократы, использующие популизм для усиления собственной власти. Кому-то из них предстоит лишиться власти из-за своей провальной политики по разрешению коронавирусного кризиса. Прочие — останутся, и, конечно, появятся новые.

Учитывая низкую эффективность многих популистских правительств в борьбе с коронавирусом, кажется, что пандемия могла бы волшебным образом смести популизм. Но такое принятие желаемого за действительное игнорирует причины роста популизма и его устойчивости. Избавить мир от популизма можно — но только с помощью устранения его коренных причин.

Проблема европейского популизма глубже, чем многочисленные кризисы

René Burri on Rei Kawakubo & Picasso

В Европе принято считать, что популизм на континенте возник вследствие внешних кризисов, поразивших континент за последние десять лет. Это, прежде всего, финансовый кризис 2008 года, который спровоцировал в еврозоне недовольство единой валютой и экономическим неравенством, а также приток беженцев в 2015 и 2016 годах, который вывел на первый план опасения потери идентичности и привел к большему скептицизму в отношении Евросоюза.

Если коротко, то европейские ученые и политики полагают, что успех европейского проекта напрямую зависит от его результатов, то есть при более совершенной политике и более эффективных институтах общеевропейская и национальная политика способны сосуществовать. Следовательно, если проблема популизма коренится в экономическом недовольстве и страхе потери идентичности, ее можно решить, создав больше рабочих мест и закрыв границы для сокращения иммиграции.

Но эта интерпретация неверна. Многочисленные кризисы действительно стали “идеальным штормом” для популистов. Но людей, голосующих за популистов, обычно не волнует, насколько хорошо работает их политика. Политики-популисты претендуют на роль выразителей воли народа — это исключает возможность того, что они в принципе могут ошибаться. Получается, что нападки популистских лидеров на элиту редко подвергаются сомнению, даже когда они сами являются частью этой элиты.

Как популизм вредит демократии 

Осмысление корней популизма — первый шаг к пониманию того, как защитить демократию.

Популизм напрямую связан с выхолащиванием передовых демократий. Политические элиты сократили свое участие в выборах, членство в партиях и гражданскую деятельность. Раньше все это служило установлению связей с избирателями, делало правительства подотчетными и заставляло политиков обращать внимание на свои обязанности перед гражданами. Но сегодня политические партии представляют меньше общественных интересов, поскольку количество их членов сократилось. Как проницательно заметил ирландский политолог Питер Мэр, политика создала пустоту.

Популисты заполнили эту пустоту, минуя традиционные институты — от парламентов до ньюсрумов редакций — которые прежде всегда были столпами демократии. Технологический прогресс вынудил медиа с их бизнес-моделями погрузиться в экзистенциальный кризис. Социальные сети позволяют популистам напрямую взаимодействовать со своим электоратом, без посредничества и минуя интерпретации прессы.

Подобные процессы проявляются и на более широком международном уровне. В течение многих лет мейнстримовые политические лидеры в Европе проводили в своих странах антибрюссельскую кампанию, чтобы добиться одобрения на внутриполитическом поле. Другие безрассудно имитировали популистские взгляды, чтобы одержать победу в предвыборной борьбе. Еще слишком рано говорить о том, будут ли эти политические акторы и тактика успешными в долгосрочной перспективе. Но сейчас их действия подорвали институциональный механизм ЕС, сделав его хрупким и уязвимым.

Европейская демократия не может быть понята только на национальном уровне. Не может ЕС и рассчитывать на улучшение своих демократических процедур путем усовершенствования своих институтов. Поскольку управление подразделяется на несколько уровней — местный, национальный и наднациональный на уровне ЕС — ничего, кроме установления отношений между всеми этими уровнями, не разрешит популистскую головоломку. Повышение степени участия и подотчетности местного, национального и наднационального управления приведет к более эффективному реагированию на проблемы неравенства и идентичности.

Даже если некоторые популистские лидеры лишатся своих постов в результате выборов, популизм, скорее всего, переживет пандемию. В некоторых странах он захватил правоцентристские политические партии. Самый экстраординарный пример произошел в Великобритании: Консервативная партия приняла антиевропейскую программу тогдашней Партии независимости и вынудила страну выйти из ЕС. В Австрии и Италии правые популисты вошли в состав правительства и стали таким образом участвовать в выработке политики этих государств. А в большинстве стран популистский дискурс просто повлиял на общественную дискуссию до такой степени, что центристские правительства сместились вправо.

Проблема популизма в Европе повсеместна

Все это наиболее очевидно проявилось в европейской миграционной политике, которая стала нелиберальной — в нарушение международных обязательств — из-за страха потерять национальную самобытность. Но это можно увидеть и во многих других областях — от социальной политики до безопасности и борьбы с терроризмом. Правительства Венгрии и Польши систематически подрывают верховенство закона и основные права. Тем не менее, факты ограничения свободы прессы и гражданских свобод также были зарегистрированы и во Франции, где приняли закон о борьбе с терроризмом, допускающий широкие трактовки, а также в Италии, пытавшейся ограничить деятельность НПО по оказанию помощи беженцам и мигрантам. Пандемия коронавируса обострила ряд европейских проблем в отношении соблюдения основных прав человека.

Партия премьер-министра Венгрии Виктора Орбана и лидера польской партии «Закон и справедливость» Ярослава Качиньского сумели свести на нет демократические достижения своих стран при соучастии братских партий Европы. В Польше победа Анджея Дуды благодаря ангажированным медиа даст правительству, возглавляемому националистической и ультраконсервативной партией «Закон и справедливость», больше времени, чтобы подорвать независимость судебной власти и разрушить демократию в стране.

Подорвана и система управления в Евросоюзе. Лидеры-популисты обнаружили, что они могут легко достигать своих целей, создавая хаос. Популистские правительства заблокировали достижение консенсуса в Европейском совете не только по темам, которые помогают им держаться у власти в своих странах — например, о противодействии переселению лиц, ищущих убежища, — но и по другим вопросам, в том числе о нарушении прав человека в Китае.

Известно, что внутри ЕС много разногласий. Многие из них предшествовали росту популизма; в тактике вето нет ничего нового. Но если популисты преуспели в отгораживании от партнеров, то другие копируют их, зачастую в вопросах меньшей важности. Цель состоит в том, чтобы просто посеять разногласия, выставив ЕС слабым, разделенным и неспособным решать свои серьезные проблемы, от посягательства Китая на европейские экономики до трансатлантической напряженности.

За всеми этими процессами стоит сломанная демократия в Европе, неспособная угнаться за преобразованиями XXI века. Пока институциональная реформа не дала результатов. Популисты ставят более глубокие вопросы о легитимности, представительстве и политическом участии. Кто здесь “люди”? Кто принимает решения? И в чью пользу?

Осознанное заполнение этих пустот требует полного переосмысления взаимоотношений между местным, национальным, европейским и глобальным уровнями управления — вместо реформы сверху вниз, которую обычно проводит Евросоюз. Устранение этого разрыва станет ключом к обновлению европейского проекта.

Перевела Наталья Корченкова