Стирая различия: как формировалась украинская гражданская нация

Планируя свое полномасштабное вторжение в Украину, Владимир Путин, вероятно, рассчитывал на доброжелательную или, по крайней мере, нейтральную реакцию со стороны этнических русских и русскоязычного населения страны. Это представление, разделяемое большинством жителей России, а также многими политиками и аналитиками на Западе, было основано на укоренившемся восприятии Украины как мультиэтничной страны с глубокими разногласиями между разными этническими группами, прежде всего между украинцами и русскими. Сторонники этого подхода убеждены, что русские в Украине составляют меньшинство, отличное от украинцев и далекое от них. Вследствие чего они считали, что и русские, и русскоязычные, проживающие в Украине, симпатизируют России и выступают против прозападной и национальной политики украинского государства.

Война показала, что это представление ошибочное. Столь желанный российским руководством блицкриг не удался. Большинство украинских граждан всех национальностей объединились, чтобы противостоять российскому военному натиску как на поле боя, так и в тылу. Ярче всего это подтверждает то, как люди в оккупированных городах восточной и южной Украины, где преобладают русскоязычные, в течение нескольких недель решительно протестовали против оккупации, недвусмысленно утверждая, что их города принадлежат Украине, и подтверждая свою идентичность как украинцев.

В реальности русские и русскоязычные граждане Украины вовсе не далеки от украинцев и совсем не симпатизируют России. Они являются неотъемлемой частью украинской гражданской нации. Конечно, их сплотила российская агрессия, но не только — в первую очередь их интеграции способствовали, казалось бы, незаметные три десятилетия независимой Украины. Несмотря на советское наследие со строго институционализированной этнической идентичностью, постсоветское украинское государство практически отказалось от использования этнических категорий в официальном дискурсе. Некогда доминирующее меньшинство этнических русских перестало публично представляться и восприниматься общественностью как отличное от основной массы украинцев.

Советское наследие: от полиэтничности — к русской нации в ранге «первой среди равных»

Советский режим сделал этничность фундаментальной социальной категорией и представил полиэтничность как определяющую черту общества. Формально СССР представлял собой федерацию пятнадцати, как предполагалось, национальных республик, причем некоторые из них включали автономные единицы более низкого уровня для более мелких групп. Помимо такой территориальной институционализации, этническая принадлежность была институционализирована на личностном уровне. Каждому гражданину присваивалась якобы основанная на происхождении «национальность», которую режим обязывал фиксировать в личных документах и затем использовал для позитивной или негативной дискриминации.

При этом государственная политика СССР со временем претерпевала значительные изменения. В 1920-х и начале 1930-х годов советское руководство активно способствовало институционализации бесчисленных этнических категорий, превращая их предполагаемых членов в отдельные группы со своими собственными политическими органами и/или культурными учреждениями. Однако в середине 1930-х годов режим сократил число признаваемых этнических групп, распустил территориальные единицы и культурные учреждения для многих из еще признанных, начал дискриминацию некоторых этносов и возвел русскую нацию в ранг «первой среди равных». Советские власти создали русскоязычные образовательные и культурные учреждения по всему СССР, уделяя первостепенное внимание языковым потребностям русских (и, соответственно, обрусевших людей другого этнического происхождения).

В результате некоторых долгосрочных мер советской политики этнические границы были ослаблены, а идентификация многих людей с присвоенной им национальностью — подорвана. Многие стали идентифицировать себя с «русскими» или «советскими» людьми не менее прочно, чем со своей предполагаемой этнической группой. В течение десятилетий после Второй мировой войны лингвистическая русификация получила все большее распространение в нерусских республиках, особенно в крупных городах, где русский язык был преобладающим языком как на престижных должностях, так и в массовой культуре. Со временем и многие сельские мигранты переходили на использование русского языка в качестве основного языка своей повседневной жизни. Однако смена языка, как правило, не приводила к смене национальности: считалось, что она определяется национальностью родителей. В то же время дети из этнически смешанных браков должны были выбирать только одну национальность, что часто не отражало их самоидентификацию и еще больше стирало границы между различными группами.

Украина была одной из республик, где подобные тенденции были выражены наиболее ярко. В Украину массово ехали из России, при этом большинство селились в городах, где доля этнических русских, таким образом, стремилась к 30%. Большинство фабрик, предприятий, учебных заведений и культурных учреждений в городах переходили на русский язык, что, в свою очередь, побуждало носителей украинского и других языков использовать его в качестве основного. Большинство этнических украинцев сохранили свое национальное самоназвание, но разрыв между этнической и языковой идентификацией становился все больше. Наконец, в Украине тоже росло число этнически смешанных браков: к 1979 такими были до 30% семейных союзов, причем особенно много их было в восточных и южных регионах.

Независимая Украина: территориальные, этнические, языковые различия

Как и большинство других бывших советских республик, Украина автоматически выдала гражданство всем лицам, постоянно проживавшим в то время на ее территории. Вскоре после провозглашения независимости парламент принял закон о национальных меньшинствах, в котором признавалось их право на удовлетворение своих языковых, культурных и религиозных потребностей.

При этом украинское руководство воздерживалось от признания права меньшинств на территориальную автономию, что считалось опасным для территориальной целостности нового государства. Единственная территориальная автономия в составе Украины, Крым, была создана в последний год существования СССР — якобы в рамках восстановления упраздненных в сталинские годы автономий. Хотя этнический характер автономии прямо не признавался, как русскому большинству, так и крымскотатарскому меньшинству было предоставлено право использовать свои языки в различных сферах (хотя для крымских татар это право оставалось в основном символическим).

Негативное отношение украинских властей к этническим политическим организациям нашло отражение в законе о политических партиях, который предусматривал, что партия может быть создана только при поддержке граждан не менее чем из двух третей областей Украины. Это препятствовало созданию партий этническими меньшинствами, сконцентрированными в определенных регионах. Русские были единственным меньшинством, имеющим значительное, хотя и неравномерное присутствие во всех областях, но влиятельные политики русского происхождения были скорее заинтересованы в присоединении к таким партиям (или создании партий), которые получили бы поддержку среди всех основных этнических групп.

Постсоветская Конституция 1996 года определила понятие «народ Украины» как «граждан Украины всех национальностей» и признавала особые права за национальными меньшинствами и коренными народами. Однако формулировка Конституции отражала логику создания независимого государства из бывшей советской республики, а не сигнализировала о доминирующем подходе к управлению этим государством. В последующие годы упоминания этнических групп в законодательных и административных актах становились все более редкими. Хотя власти заявили, что этническая дискриминация неприемлема и не будет препятствовать представителям этнических меньшинств занимать представительные или руководящие должности, они хотели, чтобы те действовали как представители своих территориальных округов, а не своих этнических групп.

Тот факт, что новое государство отказалось от советской практики официальной регистрации национальности, также способствовал слабому проявлению этнической идентичности. Власти просто не знали национальности граждан, с которыми они имели дело, и не могли использовать ее ни для преференций, ни для дискриминации, за исключением случаев, когда ее можно было определить по внешнему виду или речи. Но в большинстве районов страны украинцы и русские были неотличимы.

Лингвистические различия между представителями украинской и русской категорий были более заметными и укоренившимися, чем этнические. С первых лет независимости языковой вопрос стал очень актуальным в украинской политике. Сторонники украинского языка стремились преодолеть наследие советской русификации, в то время как партии, претендующие на представительство носителей русского языка, боролись за его неограниченное использование во всех областях. Однако языковые границы также не были строго институционализированы. Хотя Конституция 1996 года гарантировала «свободное развитие, использование и защиту русского и других языков национальных меньшинств Украины» наряду с украинским в качестве единственного государственного языка, в ней не были перечислены какие-либо конкретные средства для введения в действие этой гарантии.

Кто на самом деле украинец

Социологические данные подтверждают меньшую выраженность этнической идентичности по сравнению с принадлежностью к нации, а также смещение значения украинской идентичности с этнического на этнонациональное. В крупных исследованиях респондентов регулярно спрашивают, кто они по национальности или кем они себя считают. Немногочисленные опубликованные результаты от года к году демонстрируют неуклонный рост доли респондентов, заявивших, что они украинцы. Доля тех, кто идентифицирует себя как русский, соответственно снижается. Опросы, в которых респондентам разрешается заявлять не только о «четкой» идентичности, но и о «гибридной» русско-украинской, показывают, что многие люди ощущают себя и украинцами, и русскими.

В омнибусных опросах Киевского международного института социологии респондентам, идентифицировавшим себя как «украинец», «русский» или «и тот, и другой», предлагалось определить свою идентичность по пятибалльной шкале между двумя «чистыми» категориями. В 2017 году 10% респондентов, которые изначально определили себя как «украинцев», также сообщили о некоторой степени «русскости», а впечатляющие 55% тех, кто обозначил себя «русскими», признали дополнительную идентификацию себя как «украинцев». Можно предположить, что для людей русского происхождения, почувствовавших себя украинцами, последняя идентичность имеет прежде всего гражданское значение.

Когда социологи задают вопрос об определении «украинства», не связывая его с категорией национальности, респонденты явно отдают приоритет гражданским или поведенческим критериям над этнокультурными. В 2020 году в другом опросе Киевского международного института социологии респондентов спросили, какая характеристика «наиболее важна для того, чтобы определить, кто на самом деле украинец, а кто нет», предоставив им выбор между двумя этническими и двумя гражданскими критериями. Ответы подтвердили явное предпочтение гражданского понимания «украинства». В то время как 45% респондентов отдавали предпочтение украинскому гражданству, а 25% — постоянному проживанию в стране, только 9% определяли «украинство» прежде всего по происхождению, а 6% — по использованию языка.

Таким образом, распространенное восприятие Украины как многонациональной страны с четкими границами между этносами явно не соответствует действительности. В то время как некоторые этнические меньшинства остаются обособленными, граница между людьми, ранее разделявшимися на украинцев и русских, практически исчезла. Процесс размывания этой границы начался еще в советский период, когда произошло смешение людей разного происхождения и языковая русификация городов. Но именно постсоветский отказ от институциональных и дискурсивных механизмов воспроизводства этнических различий в решающей степени способствовал слабому выражению этнических идентичностей. Институты, которые когда-то поддерживали границу между двумя основными этническими категориями, перестали действовать; этнические русские были практически удалены из публичного дискурса; и с годами большинство людей русского происхождения перестали идентифицировать себя как русских или придавать значение этой сохраняющейся идентичности.

В то время как украинская идентичность стала доминирующей, теперь она в первую очередь воспринимается не как принадлежащая конкретной этнической группе, но как национальная, гражданская идентичность, охватывающая все население. Реакция на российскую агрессию 2014 года, и особенно на полномасштабное вторжение в феврале 2022 года наглядно это подтвердила. Разногласия по поводу сути украинской идентичности сохраняются, но они больше не представляют собой конфронтацию или конкуренцию между различными этническими группами.