Европейский «поликризис»
Накануне выборов в Европарламент в июне 2024 года лидеры пытаются понять, какие вызовы определят следующую фазу европейской политики. Делить избирателей на левых и правых, как раньше, стало неэффективно: это не помогает предсказать их поведение, поскольку во многих странах партии по обе стороны политического спектра сходятся по ряду ключевых вопросов. Разделение партий на выступающих за членство в ЕС и против него, также будет плохим ориентиром. Не работает и любимое стратегами разделение избирателей по шкале от «надежды» до «страха». В нынешней тревожной атмосфере, когда 6 из 10 граждан ЕС считают, что их страны движутся в неверном направлении и «страх» сильно перевешивает, на это нельзя опираться. Так как же нам следует думать о будущем европейской политики?
Чтобы понять это, Европейский совет по международным отношениям провел опрос в 11 странах ЕС: Германии, Франции, Польше, Италии, Испании, Дании, Румынии, Португалии и Эстонии, а также в двух европейских странах, не входящих в ЕС, — Великобритании и Швейцарии. Мы полагаем, что политическому анализу не хватает понимания экзистенциальных травм Европы и того, как они между собой конкурируют. Это знание может пролить свет на будущее политики всего континента.
За последние 15 лет Европа пережила пять крупных кризисов. Климатический кризис заставил европейцев представить себе мир уязвимым. Мировой финансовый кризис — усомниться в том, что их дети будут жить лучше, чем они сами. Миграционный кризис заставил задуматься об идентичности, мультикультурализме и национальных государствах. Пандемия показала уязвимость систем здравоохранения в условиях глобализации. А война в Украине разрушила иллюзию, что масштабные военные действия никогда не вернутся на европейский континент.
У этих пяти кризисов есть несколько общих черт. Они ощущались всеми в Европе, хотя и с разной интенсивностью, и воспринимались многими европейцами как экзистенциальная угроза. Они кардинально повлияли на политику правительств и не перестали существовать и сегодня.
Совокупность этих кризисов называют термином «поликризис». Так говорят, когда несколько кризисов происходит почти одновременно и шок от их совокупного взаимодействия сильнее, чем если рассматривать их по отдельности. Но недооцененная особенность «поликризиса» заключается в том, что для разных стран, социальных групп и поколений один кризис обычно возвышается над другими. Как сформулировал это президент Франции Эммануэль Макрон, есть те, кто думает о конце месяца (экономический кризис) и те, кто беспокоится о конце света (климатический кризис). Именно это мы имеем в виду, когда утверждаем, что у каждого есть «свой» кризис.
Пять «племен»
Исследование показало, что ни один кризис не доминирует в коллективном европейском сознании. Для каждой «группы избирателей» какой-то из вышеперечисленных кризисов будет наиболее важным. Эти группы неравномерно распределены между разными странами и поколениями. Мы будем называть их «кризисными племенами» Европы. У них, как и у всех племен, общая история происхождения. Есть общий язык и ощущения, тотемы, лидеры и внутренняя раздробленность.
География
«Кризисные племена» неравномерно распределены по Европе, у каждой страны могут быть свои отличия. Так, Германия оказалась единственной страной, где в сравнении с другими странами избирателям так важен миграционный кризис. Возможно, недавняя волна беженцев напомнила гражданам о ситуации в 2015 году, когда Германия приняла миллион беженцев.
Франция и Дания — единственные страны ЕС, граждане которых считают изменение климата самым важным кризисом. Граждане Италии и Португалии больше озабочены экономическими потрясениями. А в Испании, Великобритании и Румынии самой острой проблемой стал коронавирус. При этом жители Эстонии, Польши и Дании посчитали трансформационным кризисом именно войну в Украине. Некоторые кризисы могли практически не упоминаться респондентами. Например, не во всех странах, куда прибывают беженцы, миграционная проблема казалась острой. Германия не была обеспокоена экономическим кризисом. А жители Франции, Великобритании, Италии и Испании в массе своей не считали войну в Украине кризисом, который в наибольшей степени повлиял на их взгляд в будущее.
Демография
Кризисы также разделяют европейцев по возрастному, гендерному и образовательному признакам. Европейская молодежь больше обеспокоена изменениями климата, нежели другими кризисами (24% респондентов — 18−29 летние). В Великобритании, Франции, Германии, Дании и Швейцарии она ставила этот кризис выше других. В Эстонии и Португалии этот кризис уступал место экономическому. Польскую молодежь больше волновала война в Украине, а испанскую и румынскую — коронавирус.
Но если рассматривать страны в совокупности, то война в Украине, а также миграционный кризис, беспокоят больше всего людей старше 70 лет. Скорее всего, это связано с тем, что они пережили холодную войну.
Политические партии и «кризисные племена»
Эти кризисы дали европейцам опыт, который не позволяет отнести их однозначно к правым или левым. Через эти переживания проходит сильное разочарование, вызванное неадекватными действиями правительства по управлению кризисом, и страх, что кризис вернется.
Темы климатического и миграционного кризисов доминируют в СМИ и политических дебатах в преддверии выборов. Их интересы превращаются в столкновение двух лагерей, «восстающих против вымирания»: эко-активисты боятся, что жизнь будет уничтожена, а антимиграционные активисты — что их нации и культурная самобытность перестанут существовать.
«Миграционное племя» с большей вероятностью проголосует за правоцентристов или ультраправых: «Альтернативу для Германии», партию Марин Ле Пен или «Реконкисту» Эрика Земмура. «Климатическое племя», вероятно, проголосует за партии «зеленых», социалистов в Испании, «Гражданскую коалицию» и левых в Польше.
Общая черта «климатического» и «миграционного» племен в том, что они чувствительны ко времени. Они убеждены, что если не предпринять конкретные действия сегодня, то завтра они станут невозможными. При этом результаты нашего опроса говорят о том, что как только антимиграционно настроенная партия уже пришла к власти, острота вопроса для «миграционного племени» снижается. При этом «климатическое племя» ведет себя иначе. Люди продолжают беспокоиться о климатическом кризисе, даже когда у их правительства есть сильная программа по этому вопросу. Они не считают проблему решенной.
С другими кризисами все иначе. «Экономическое племя» объединяет не левая или правая политика, а антиправительственная позиция. Потенциально это можно объяснить отсутствием существенных различий между политикой жесткой экономии, проводимой правыми и левыми правительствами в 2009—2010 годах. Вместо того чтобы усилить разделение на левых и правых, экономический кризис, возможно, уменьшил его значимость. Представители «племен» войны и пандемии гораздо более дружелюбны к действующим властям. Партии могли бы использовать эти знания при подготовке к предвыборной гонке и работе с избирателями.
Кризисные «племена» и европейский проект
«Европа будет выкована в кризисах, и станет суммой решений, принятых в ходе этих кризисов», — писал один из «отцов» Европы Жан Монне. Но что происходит, когда люди начинают верить, что ни их собственная страна, ни ЕС не смогут разрешить кризисы?
Таков фон предстоящих выборов в Европарламент: граждане могут больше тревожиться по поводу возвращения прошлых кризисов, чем надеяться на лучшее будущее. Все пять кризисов важны перед выборами, но все они обладают разным мобилизующим потенциалом. Экономический кризис зачастую скорее деморализует людей, чем мотивирует их прийти на избирательные участки. Наш анализ показывает, что партии истеблишмента, проводящие кампанию на тему экономики, могут не добиться успеха.
В месяцы, последовавшие за вторжением России в Украину, война занимала внимание всего континента, как никакая другая проблема. Однако не обязательно, что граждане воспринимают ее как экзистенциальный кризис, стоящий перед всей Европой; многие могут рассматривать войну как экзистенциальный кризис только для Украины и некоторых ее ближайших соседей. Действительно, большинство членов «военного племени» считают, что НАТО и ЕС не вовлечены в войну с Россией. Возможно, между европейскими элитами, которые все еще говорят о том, что сделают все возможное, чтобы поддержать Киев, и их избирателями, которые больше сосредоточены на других кризисах, начала образовываться пропасть.
Война между Израилем и ХАМАС, начавшаяся после проведения нашего исследования, вероятно, окажет более сильное влияние на европейскую политику в некоторых странах, чем война между Россией и Украиной, но будет неудивительно, если от ее последствий выиграет в основном «миграционное племя». Члены миграционного племени склонны к скептицизму в отношении ЕС. Они являются единственной группой, в которой большинство ожидает распада блока в ближайшие 20 лет. Они меньше всего поддерживают возобновляемые источники энергии (хотя большинство все же выступает за них) и выступают в пользу ядерной энергетики и ископаемого топлива. Многие из них говорят, что предпочитают лидера, отстаивающего независимость своей страны, а не участвующего в международном сотрудничестве.
Проекция выборов
В преддверии выборов в Европарламент 2019 года многие опасались, что популистские, антиевропейские партии воспользуются страхом избирателей перед миграцией и получат блокирующее меньшинство в законодательном органе ЕС. Но в итоге эти популистские партии потерпели неудачу, а проевропейские избиратели, желающие спасти ЕС от распада, неожиданно мобилизовались.
Решения, принятые европейскими лидерами в ближайшие месяцы по другим кризисам, также определят будущее Европы. Государствам придется ответить на вопросы о вступлении Украины в ЕС, о поддержке военных действий, о бюджете европейской программы Green Deal и о деталях общей политики предоставления убежища.
У каждого из пяти кризисов Европы будет много жизней, но именно у избирательной урны они будут жить, умирать или воскресать. Европейские выборы станут не только соревнованием между левыми и правыми, евроскептиками и проевропейцами, но и битвой за главенство между различными «племенами» Европы. Многие избиратели сосредоточатся на том, чтобы не допустить возвращения «своего» кризиса.
