«Механизма для взаимодействия с народным недовольством в Казахстане нет»
Наргис Касенова из Гарвардского университета, напоминает Project Syndicate, еще в 2019 году писала, что отставка Назарбаева может привести Казахстан к критической ситуации: он пришел к власти в период внезапных и очень глубоких перемен, а его частичный уход может иметь столь же непредсказуемые последствия. В 2017 году Назарбаев получил титул «елбасы» (что в переводе с казахского означает «лидер нации») — вместе с пожизненным правом выступать с инициативами по госстроительству, внутренней и внешней политике, национальной безопасности. Он также оставался председателем правящей партии «Нур Отан», а его семья, их имущество и банковские счета получили полный иммунитет от судебного преследования.
При этом в дополнение к сохранению своей личной безопасности Назарбаев стремился сохранить и свое наследие в качестве отца-основателя государства, писала Касенова, а сбалансировать эти две цели непросто. Источником вдохновения для Назарбаева был аналогичный частичный уход со своего поста отца-основателя Сингапура Ли Куан Ю. Однако, в отличие от него, Назарбаев не создал сильных институтов, включая конкурентную партийную и независимую судебную систему. Это сделает политический переход особенно трудным. Четкого запроса на демократию пока нет, писала Касенова, но растет недовольство социальной несправедливостью — и механизма для взаимодействия с народным недовольством в Казахстане нет.
«Социальный протест перерос в хаотичную борьбу между олигархами»
В январе 2022 года триггером протестов в Казахстане стало повышение цен на топливо. Но вскоре протестующие потребовали от властей распустить парламент и провести новые выборы, а от бывшего президента Нурсултана Назарбаева — навсегда уйти из политики. Протестующие снесли его памятник в Талдыкоргане и скандировали «Шал кет!» («Старик, уходи!»).
Вместо того, чтобы признать протесты предсказуемым ответом на собственную политику, президент Токаев обратился к призраку внешнего агрессора и призвал на помощь ОДКБ, пишет бывший премьер-министр Кыргызстана Джоомарт Оторбаев. Трудно представить, что присутствие «миротворцев» ОДКБ приведет к чему-то, кроме накаления обстановки и обострения в Казахстане антироссийских и националистических настроений, полагает он.
То, что началось как протест против социально-экономических проблем, в результате быстро переросло в хаотичную борьбу между олигархами за политическое влияние. Вероятно, полагает Оторбаев, квазивоенные группы прошли специальную подготовку при финансовой поддержке олигархических групп и под прикрытием «спортивных клубов» — похожие есть и в Кыргызстане.
Теперь власти могут легко отмахнуться от протестующих, назвав их бандитами-авантюристами, хулиганами, мародерами, и не пытаться урегулировать конфликт путем диалога. Но изначально протест выразили рядовые граждане, а не организованная оппозиция. «Я верю, что Казахстан скоро станет страной, где нет места коррупции, авторитаризму и кумовству. Народ Казахстана больше этого не допустит», — заключает Оторбаев.
«Для России ОДКБ — что-то вроде собственного НАТО»
Политолог Славомир Сераковский отмечает, что ввод войск ОДКБ в Казахстан логично согласуется с усилиями российского президента Путина по воссозданию империи с помощью запугивания и военной силы. По этой логике Казахстан является частью так называемого «русского мира»: как и в случае с русскоязычными в Украине, предполагается, что все русскоязычные в Казахстане на самом деле не мечтают ни о чем, кроме скорейшего воссоединения с родиной. В 1990-е годы националисты, включая лидера ЛДПР Владимира Жириновского и писателя Александра Солженицына, открыто призывали к включению северного Казахстана в состав России.
Вместе с тем, многие русскоязычные казахстанцы вовсе не хотят частичного или полного включения своей страны в состав России. И Кремлю в этом смысле есть что терять в Казахстане: военное присутствие может вызывать неприязнь, точно так же, как предыдущие интервенции вызывали неприязнь у украинцев и белорусов, некогда настроенных пророссийски. В долгосрочной перспективе это может привести к еще большему отдалению и снижению взаимозависимости. После Грузии в 2008 году, Украины в 2014 году и Беларуси в 2020 году Казахстан стал еще одной главой путинского неоимперского нарратива. И хотя вмешательство должно напугать протестующих и заставить их подчиниться, оно вполне может иметь и противоположный эффект, настроив жителей Казахстана решительно против России.
Ограничив суверенитет соседних стран, Путин стремится показать, что у России есть что-то вроде собственного НАТО — а именно ОДКБ, «облегченный Варшавский договор». Из дислокации ОДКБ в Казахстане Запад должен был узнать, что Россия равна США, имеет собственный Североатлантический Альянс — и возможность распространить свое влияние на крупные соседние страны, пишет Сераковский. Отныне соглашение о неучастии Украины в НАТО — это минимум, а не максимум, которого потребует Россия.
«Российские лидеры верили, что империя укрепляет национальную безопасность. Но история говорит о другом»
Действительно ли президент Владимир Путин пытается восстановить Российскую империю? Какими бы ни были его намерения, его действия фатально подрывают идею, лежавшую в основе создания Российской Федерации 30 лет назад, считает Нина Хрущева, профессор Новой школы (Нью-Йорк). Первого президента России Бориса Ельцина редко вспоминают как исторического провидца, но именно он осознал, насколько много тратится на поддержание советской империи — эти расходы способствовали обнищанию россиян и буквально шли на содержание их в тюрьмах полицейского государства. Только избавившись от этих издержек, распустив империю и установив рыночную экономику, Россия могла обеспечить процветание себе и своему народу.
Империя — это затратно, отмечает Хрущева. Точная доля советского ВВП, которая шла на содержание империи, неясна, но потребности советского военно-промышленного комплекса в совокупности требовали до 80% всех государственных доходов. И это не говоря уже о кровавой цене империи, которая стала очевидна после вторжения в Афганистан в 1979 году.
Но если простые граждане это замечают, то российские лидеры, от царей до Ленина, Сталина и Путина считали, что любая цена империи оправдана и горячо верили в то, что империя укрепляет национальную безопасность. Но история говорит о другом. На самом же деле имперский контроль быстро делает власть менее надежной и ускоряет крах империи.
И наоборот: урегулирование после окончания Холодной войны позволило правительствам перенаправить ресурсы из военного бюджета на социальные программы. Это способствовало экономическому подъему во многих странах, но самым большим бенефициаром был Китай: по окончании Холодной войны он направил ресурсы на экономическое развитие и сокращение бедности. Успех Китая в этом направлении за последние 30 лет говорит сам за себя.
Военные расходы в современной России снова растут: с 3,8% ВВП в 2013 году они выросли до 5,4% в 2016 году. Сложнее подсчитать стратегические издержки империи. Имперские планы Кремля, прежде всего, аннексия Крыма, поставили под вопрос урегулирование новой холодной войны в Евразии.
При этом, по данным московского опроса Левада-центра, лишь немногие готовы променять свой уровень жизни на повышение глобального статуса. Внутренних издержек должно быть достаточно, чтобы убедить Путина отказаться от своих имперских амбиций. В противном случае, возникает вероятность возобновления соперничества с Китаем. Но далеко не факт, что Путин отдаст должное разуму — он уже игнорирует уроки собственной истории, заключает Хрущева.
