Джон Ллойд: «Ответственность за себя и за общество должна стать центральной добродетелью»

«Война в Украине отодвинула Евросоюз на второй план»

Изменения часто происходят после войн. Война за независимость, которую Америка вела с Великобританией, создала Соединенные Штаты или, точнее, стала необходимым условием для их появления. Тридцатилетняя война в Европе в XVII веке и последующий Вестфальский мир положили начало формированию государств — этот процесс уже некоторое время шел, но именно тогда идея о том, что нация должна расти и контролировать свои границы, получила более прочную основу и признание. Первая мировая война положила конец царской власти в России и привела к установлению коммунизма. Вторая мировая война как в значительной части Европы, так и в других регионах, включая Америку, стала толчком к созданию государства всеобщего благосостояния. В каждом из этих случаев война заставляла людей переосмыслить происходящее и часто вызывала недовольство тем, что происходило ранее. И война давала «разрешение» изменить все, причем зачастую радикально.

Что же происходит сейчас с войной в Украине? Эта война продолжается, но уже можно увидеть некоторые изменения, которые она принесла. Прежде всего, она отодвинула Евросоюз на второй план. ЕС, конечно, занял принципиальную позицию против вторжения в Украину, но как союз он не может делать многое. Страны ЕС реагируют по-разному, а многие из них — Великобритания, Франция, Германия, Италия — хоть и выступили против вторжения, но без поддержки Соединенных Штатов они слабы.

Война в Украине уже привела к возникновению новых коалиций между авторитарными государствами. Они и раньше имели определенные связи, но война сблизила их гораздо крепче. Самый очевидный союз — между Россией и Китаем. Лидеры этих стран и так были дружелюбно настроены друг к другу, но война, отчасти из-за зависимости России от помощи Китая, сблизила их еще больше. А потом, что, думаю, стало сюрпризом для многих, к этому прибавились Северная Корея, которая посылает тысячи молодых людей на войну против Украины. Иран, в отличие от КНДР, не участвует напрямую, но уже заявил о своем желании поддержать Россию. Уже ясно, что формируется авторитарный блок, который, вероятно, просуществует длительное время. Те, кто ждал, что Россия будет больше ориентирована на Европу, а не на Китай, сильно разочаровались.

«Скорее всего, ЕС останется в некоем застое»

Сейчас много говорят о том, что Европе нужна большая самостоятельность, потому что больше нельзя полагаться на США, нельзя доверять Трампу, который неспособен поддерживать последовательную политику. В данный момент Европа и все ее страны зависят от прихотей американского президента, которые иногда помогают, а иногда — наоборот. А чаще всего просто невозможно понять, что он задумал.

Однако нам следует понять, что когда мы говорим о том, чтобы справляться в одиночку, о том, что Европа должна стать главной силой противостояния России и ее союзникам — это грандиозный и чрезвычайно сложный проект, который потребует огромных затрат на протяжении многих лет — как минимум пяти, а возможно и десяти. На недавней встрече глав государств НАТО большинство стран согласились повысить расходы на оборону (чаще всего — до 3,5% ВВП на оборону и 1,5% на инфраструктуру). Но если читать между строк, то становится ясно, что между ними есть разногласия, и многие относятся к этому по меньшей мере с осторожным энтузиазмом. Все, кто обещал увеличить оборонные расходы, говорили, что это произойдет не сразу, а в будущем.

Например, премьер-министр Италии Джорджа Мелони заявила, что Италия доведет свои расходы на оборону до 2%, что она собиралась сделать последние 30 лет. Поэтому это не столько обязательство увеличить затраты, сколько констатация того, что страна наконец начнет их повышать. Новый канцлер Германии Фридрих Мерц ясно заявил о намерении значительно увеличить оборонный бюджет, но пока что это осталось только словами. И надо понимать, что Бундесвер, на который должна будет опираться новая оборона Германии, — очень слабая структура. Его десятилетиями сознательно держали в таком состоянии, и превратить его в боеспособную армию — огромная задача.

Что это значит? В войне с Россией Европа не сможет справиться в одиночку без помощи Соединенных Штатов. Мы можем и делаем много, но без США защита Украины была бы неэффективной. Россия, в отличие от всех стран, поддерживающих Украину, перевела значительную часть ВВП на производство вооружений. Никто из нас этого не сделал и, как кажется, не собирается делать. Наоборот, мы, европейцы, рассчитываем, что рано или поздно американский президент — будь то нынешний или будущий — окажет помощь Украине.

Оттеснение Евросоюза может либо стимулировать новые попытки его интеграции, либо, — что, по моему мнению, более вероятно, — приведет к тому, что все больше стран будет отстаивать более суверенную позицию, не обязательно выходя из ЕС. На самом деле многие не могут покинуть ЕС, так как входят в еврозону, а выход из нее серьезно повредил бы их экономикам. Однако мне не кажется, что даже среди правящих партий, поддерживающих ЕС существует реальное желание передавать больше национальных полномочий Евросоюзу. Поэтому, скорее всего, ЕС останется в некоем застое, как сейчас: он никуда не движется, но и не разваливается.

«Правые партии нужно судить по делам»

В то же время новые правые и крайне правые продолжают набирать популярность и приходить к власти. В Италии у власти Fratelli d’Italia, а Марин Ле Пен остается самым популярным политиком во Франции, даже если не сможет лично баллотироваться в президенты через пару лет. Испания полностью вышла из игры, заявив, что не будет участвовать в соглашении НАТО по увеличению поддержки Украины. Сейчас мы видим, что Европа находится в некотором беспорядке: во Франции фактически нет устойчивого правительства, как и в Нидерландах; они не могут принимать серьезных решений.

В то же время многие правые партии, такие как те же Fratelli d’Italia, Национальное объединение Франции, Шведские демократы заявляют, что теперь они — национальные консерваторы и хотят участвовать в демократической политике. По-моему, независимо от того, как мы относимся к этим партиям и их политике, стоит им верить в этом, потому что другого пути у них просто нет.

Например, Мелони управляет страной с правых позиций и иногда произносит речи перед своими сторонниками, выражая критику в адрес Европейского союза. Но в то же время она постоянно поддерживает связь с руководством ЕС и тем самым пытается играть на два фронта. Шведские демократы — крупнейшая сила в правом шведском правительстве, но они не внесли значительных изменений в политику страны. Они выступают против массовой иммиграции, но в этом сейчас солидарна вся Европа, в том числе социал-демократическая Дания. Если я ошибаюсь, и эти новые правые окажутся замаскированными фашистами, то это проявится со временем, и тогда с ними придется бороться. Но пока что и их опыт в управлении, и собственные заявления говорят о том, что, если они выигрывают выборы, их нужно судить по делам.

Один из факторов, стимулирующих рост новых правых и крайне правых партий — накопление богатства на вершине классовой системы и стагнация заработных плат у рабочих и нижнего среднего класса. Если взглянуть на их экономическую политику, она часто оказывается скорее социально-демократической. Однако стоит относиться к этому скептически, поскольку многие из этих лидеров, как в США, так и в Европе, — очень состоятельные люди, а богатые, как правило, не слишком заинтересованы в перераспределении богатства в пользу низших классов.

«В системе возникло внутреннее напряжение, с которым мы пока не можем справиться»

Либеральный порядок был успешен в сфере финансов и экономики, но вместе с расширением и поощрением экономической свободы одновременно ослабевали общественные институты, включая религию, особенно христианство, и семью. Многие лидеры сейчас пытаются обратить ситуацию вспять, поскольку в Европе (и в меньшей степени в Америке) наблюдается огромный, но мало обсуждаемый кризис рождаемости, что приведет к резкому снижению численности населения в ближайшие 40−50 лет, особенно в таких странах, как Италия или Япония.

Во многих странах Европы настроены против массовой иммиграции. Но экономикам таких стран, как Германия, Великобритания, Франция, нужно все больше и больше людей, способных поддерживать функционирование экономики. А это значит — все больше людей, приезжающих из-за рубежа. Таким образом, в системе возникло внутреннее напряжение, с которым мы пока не можем справиться.

Долгое время я и сам не задумывался о том, что главные институты, на которые люди полагались и которые помогали им в жизни на протяжении века (особенно после Второй мировой войны), сейчас ослабли. И именно это ослабление породило растущий кризис в восприятии людьми того, что их страна им дает и что они могут дать ей взамен. Как и многие представители моего поколения, я сосредотачивался на амбициях, успехе и возможности подняться по социальной лестнице. Для многих из нас, рожденных после войны, это было реально и достижимо в той мере, в какой ранее не было. Но за последние несколько лет я был вынужден признать, что мы живем в опасные времена — и не только из-за событий в Украине, но и из-за других продолжающихся конфликтов, например, в Газе.

Понимая, что мы живем в опасные времена, нам важно не просто стараться справиться с ситуацией и уж тем более не игнорировать ее, а взять на себя ответственность. Ответственность должна стать центральной добродетелью — ответственность за себя и за общество в целом. Я вижу, как в некоторых странах возникает политическое движение — с правого и левого фланга — которое пропагандирует новый подход: поддержку тех общественных институтов, на которые люди раньше опирались и которые были недооценены в последнее время, а также исправление нанесенного им ущерба. Но главное — это общество, в котором личная и социальная ответственность выходят на первый план.