«Арктика — это прежде всего символ. Как бы это странно ни звучало, она не имеет практического значения для России»

Взгляд из России

Сергей Медведев, автор книги «Возвращение русского Левиафана», профессор Открытого университета:

Арктика — это мифологизированное пространство. В целом Север — это пространство мифов, пространство холода, забвения, смерти; там у народов северного полушария расположен ад. Сейчас много говорят, что Арктика — ресурсная кладовая России, пространство нашей суверенной территории, будущее России в XXI веке. Я считаю, что это мифы, продолжение мифологии прошлых веков. 

Чем была Арктика для России?

Во-первых, это большая колониальная история. Здесь нужно вернуться к заре эпохи колониализма, в XVI век. Колумб открыл Америку в 1492 году, а Россия [при Иване Грозном] в 1552 году перешла Волгу, взяв Казань. Я считаю это ключевым моментом в истории России, после которого она начала безостановочно расширяться в течение последующих 450 лет. Здесь параллельно идут два процесса: Запад осваивает большой океан, и зèмли, которые находятся за океаном, а Восток, Российская империя, осваивает океан землѝ. И там, и там применяются примерно одинаковые технологии использования рабского труда для получения колониального товара, который торгуется на мировых рынках. С одной стороны берут черных рабов из Африки возделывать тростниковые, табачные и прочие плантации, с другой — закрепощаются русские крестьяне, которые производят зерно, который тоже выходит на мировые рынки. И освобождение случается тоже примерно одинаково — в одно и то же время заканчивается рабство в Америке (1865) и рабство в России (1861). Но была и большая разница, потому что Запад, присваивая себе все эти земли, подчиняя все старые цивилизации которые там находились, получал доступ к огромным ресурсам — взять то же золото инков. Россия же в течение долгого времени не получала доступа ни к чему, кроме как к территории. Было истрачено несколько столетий, огромный человеческий, стратегический потенциал, просто для того, чтобы пройти  и оплыть вокруг вот эту часть Евразии. Сейчас мы находимся в эпохе деколонизации, и российскую арктическую историю надо рассматривать в постколониальном контексте.

Во-вторых, это ресурсная история. В российском расширении на Восток и на Север была важна идея ресурсов. Сейчас это углеводороды, но в предыдущие эпохи это был лес, а еще раньше — мех. Белка, соболь, куница — это все была российская нефть XVI-XVII веков. В XVIII-XIX веке, с присоединением южных степных земель добавляется зерно, а в XX веке все переходит на нефть и газ, особенно с конца 1960х— после открытия открытие Самотлорского месторождения и начала нефтегазового экспорта. 

В-третьих, Арктика для России — это гигантский символический капитал. В XX веке была сформирована мифология героического покорения и освоения Арктики. Пишутся саги о полярниках, которые дрейфуют во льдах, о том, как в Арктике будут цвести яблоневые сады, как там будут построены города… Это становится частью советского модернистского проекта: отнять что-то у природы, преобразовать территорию, растопить льды Арктики, создать новые города, построить новое сельское хозяйство, повернуть течение арктических рек, и пустить эту воду на орошение южных областей Советского Союза. Это было колониальное, государственное освоение территории. 

Кроме того, Арктика — это же очень большая тюремная территория, каторжное пространство. Первопроходцами, освоителями российского Дальнего Востока, Севера, Арктики, были заключенные. В XX веке главными жителями Арктики стали заключенные ГУЛАГа. Сейчас это огромное замерзшее кладбище костей безымянных заключенных, которые строили гигантские, никому не нужные проекты, типа железной дороги Салехард-Игарка. 

Арктика никогда не рассматривалась как территория для жизни людей. Она всегда была территорией государства, необходимой для решения некоторых стратегических задач — добычи ресурсов, наказания людей, или, скажем, для создания воздушного моста для поставки товаров или оборудования по лендлизу из Аляски в СССР.  

Поэтому Арктика — это прежде всего символ. Символ суверенитета, территории, геополитического величия России. Как бы это странно ни звучало, она не имеет большого практического значения для России. И не имела все эти века. По этим морям нельзя было плавать (кроме поморской торговли через Архангельск), нельзя было присоединиться к мировой торговле. Арктические северные реки никуда не вели. Между поселками было расстояние в сотни километров. Это как территория Луны — ⅔ страны покрыты вечной мерзлотой. Если она растает из-за глобального потепления, это будет одно глобальное болото. 

Вспомните, что Россия делала в Арктике последние годы — сплошь пиар-акции. Знаменитый полярник Артур Чилингаров в подводной лодке плывет на дно и там ставит российский титановый флаг на хребет Ломоносова. Тем самым хотят показать, что арктическое дно — тоже наше. Хребет Ломоносова начинается на российской территории и идет через все арктическое дно до Баффиновой Земли в Канаде. Соответственно, Россия может претендовать на всю акваторию вдоль этого хребта. Накануне Сочинской Олимпиады Россия, одержимая своим территориальным величием, устраивает небывалую эстафету Олимпийского огня: его не только опускают на дно Байкала, заносят на вершину Эльбруса и отправляют в космос к МКС, но и возят на Северный полюс на атомном ледоколе, чтобы доказать, что и Северный полюс — наш.  

Все большие государственные заявления о том, что Арктика — это будущее России, не имеют под собой большой практической ценности. Например, нефть. Сейчас проблема не со спросом [на нефть], а с предложением. Растет альтернативная энергетика, растет зеленая энергетика, мир становится более энергоэффективным. Нефть в Арктике выгодно добывать, если нефть будет стоить больше 200 долларов за баррель. Притом, что у России нет технологии для добычи нефти, Россия покупает списанные норвежские установки. Все, кто говорит об арктической нефти, просто думает об освоении больших арктических бюджетов. Немного более перспективная история с газом, но у России все  равно нет своих технологий по сжижению природного газа в промышленных масштабах, они здесь критически зависит от Запада — как и в обеспечении поставок газа на западные рынки: как показывает история “Северного потока-2”, это крайне чувствительный политический вопрос. 

Я оставил в стороне экологическую составляющую — не дай бог, в Арктике поплывут танкеры. Любой разлив нефти там — это катастрофа для всего человечества. Это не Мексиканский залив, где температура моря 28 градусов и нефть разлагается в воде. В Арктике эта нефть будет вечна: она уйдет под лед, будет убивать все живое, и собрать ее будет невозможно. То же самое Северный морской путь, на который в России возлагают большие надежды: даже если осуществится катастрофический сценарий глобального потепления (катастрофический прежде всего для России: Арктика “поплывет”, включая города, дороги, мосты и трубопроводы) и в Ледовитом океане будет возможна круглогодичная навигация без ледоколов, эти моря всегда будут опасными для плавания, и береговая инфраструктура там попросту отсутствует.  

Есть ли международные форумы для обсуждения этих проблем? Каков статус международного сотрудничества в Арктике? Хорошим форумом для обсуждения, например, экологических стратегий, мог бы быть Арктический совет. Но это спящий институт, никакого прорыва в Арктическом совете я не вижу. Последнее заседание совета в мае 2019 года в Рованиеми вообще завершилось впустую, потому что американская делегация заблокировала работу совета и впервую за историю этой организации не было никакого заявления. 

Конечно, российские виды на Арктику останутся, будут приниматься законы и федеральные программы, осваиваться бюджеты военными и нефтяниками, но не надо питать иллюзий по поводу их практической ценности для будущего российской нации или глобального человечества. 

Взгляд из США

Никос Цафос, заместитель директора и старший научный сотрудник программы по энергетической безопасности и изменению климата Центра стратегических и международных исследований (CSIS):

Причина, по которой США вообще начали добывать нефть в Арктике — это нефтяное эмбарго 1973 года. Цены на нефть значительно выросли, и это спровоцировало дискуссии внутри США о том, что стране нужно стремиться к энергобезопасности, переходя на внутренние источники энергии. Был построен большой трубопровод, по которому пошел газ из Арктики. Но теперь мир меняется. Большой объем нефти добывается в том числе континентальной Америке. И все сложнее объяснять добычу нефти внутри страны энергобезопасностью, поскольку в мире добываются тонны нефти, и не наблюдается никакого дефицита.

На мой взгляд, сейчас в Арктике есть три важнейшие сферы интересов: энергетика, окружающая среда и климат, а также безопасность. Но очень важно понимать, с кем вы разговариваете об этом. Представления жителей Аляски об Арктике и ее развитии кардинально отличаются от позиции людей в Вашингтоне. А в Вашингтоне по-разному будут отвечать уже демократы и республиканцы. Так что я бы хотел поговорить об этих разных представлениях. 

Аляска добывает нефть в Арктике с конца 1970-х, хотя сейчас добыча находится в долгосрочном спаде. Для жителей Аляски это основной источник средств к существованию, поэтому они оказывают сильное давление, пытаясь сохранить нефтедобычу настолько, насколько это только возможно. И очень сложно в политическом смысле продвигать на Аляске идеи о том, что энергетические системы меняются, что отказ от добычи нефти и газа — это вопрос ближайшего будущего. 

В Вашингтоне палитра представлений об Арктике будет выглядеть иначе. Республиканцы убеждены в том, что нужно по максимуму разрабатывать арктические месторождения. Если же вы демократ, вы видите, что разработка месторождений в Арктике напрямую связана с изменением климата, вы видите нетронутые природные территории, которые могут быть повреждены разливом нефти или любыми другими экономическими активностями, опасности подвергается также среда обитания животных. Два года назад на Аляске пришлось переселять целую деревню из-за изменения климата. 

Для части Америки развитие Арктики — очень противоречивый вопрос. С одной стороны, есть экономические выгоды добычи природных ресурсов, потому что за счет этого живет твой штат [Аляска], а с другой — есть понимание, что добыча способна нанести огромный ущерб, с которым придется иметь дело. 

Если вы спросите у человека, который не погружен в арктическую повестку, какие части мира вызывают у него беспокойство, скорее всего, он назовет 10-15 регионов, и Арктики среди них не будет. Зато будут Персидский залив, Ближний Восток, Восточная Европа, Сомали… В Вашингтоне есть группа людей, которые хотят повысить значимость Арктики, ее важность как стратегического приоритета для США. В том числе Аляски — она граничит с Россией, это важный в стратегическом и военном смысле штат. 

Интересно, какую политику будет вести в этом направлении избранный президент Джо Байден. Он уже говорил, что борьба с изменением климата — один из его приоритетов. Можно ожидать, что он будет решать этот вопрос не только на внутриполитическом уровне, но и искать союзников в этой сфере по всему миру, пытаться вынести вопрос изменения климата в повестку многосторонних отношений. Я думаю, что мы все увидим, что он попытается вовлечь весь мир в решение этой проблемы. 

Многосторонний взгляд

Андреас Остхаген, научный сотрудник Института Фритьофа Нансена (FNI), Норвегия:

Когда мы говорим об Арктике, нам нужно четко разделять то, что о ней пишут в медиа, и то, что происходит там на самом деле. Претензии на морское дно, интерес Китая, Арктический совет, Шпицберген, нефть и газ, милитаризация, таяние льдов, российские учения, покупка Гренландии — если вы следите за дискуссиями об Арктике, то периодически встречали эти фразы. Я предлагаю посмотреть на три уровня политики в Арктике.

Первый и самый часто обсуждаемый — арктические региональные отношения, отношения между арктическими государствами (regional). К ним относятся восемь стран — Канада, Дания (включая Гренландию и Фарерские острова), Финляндия, Исландия, Норвегия, Россия, Швеция и Соединённые Штаты. Пять из них имеют доступ к суше, и крупнейшая из них, конечно, Россия. Половина территории Арктики — российская. Мы все можем в целом согласиться, что в последние пару десятилетий отношения между арктическими государствами были нормальными, никаких открытых конфликтов, которые нуждались бы в решении, там сейчас нет. Арктические государства не оспаривают территории в этом регионе, спор о разграничении океанического пространства был решен между Россией и Норвегией в 2010 году. Медиа — американские или российские — любят говорить, будто там есть какой-то конфликт, но на самом деле его нет. У государств есть свои интересы в Арктике — нефть, газ, рыболовство. А когда у вас есть свои интересы, вы очень зависимы от стабильности в этом регионе. И мне кажется, это очень важно подчеркнуть. 

Второй уровень — это международная политика по Арктике (international). Во время холодной войны Арктика была буферной зоной между Востоком и Западом, но не из-за каких-то событий, происходивших непосредственно в Арктике, а просто из-за ее географической позиции. Судя по тому, что мы увидели в Арктике в последние годы — эта стратегическая роль снова возрастает. Мы видим все больше заявлений из России, НАТО и США о стратегической роли Арктики и того, как определенные части этого региона могут оказаться втянутыми в соревнование различных акторов. Что касается присутствия Китая в Арктике — у Китая нет там территории, но поскольку Китай разрастается как глобальная сверхдержава, многие государства по этому поводу очень напуганы. В сравнении с другими уровнями, здесь мы видим больше напряжения между НАТО и Россией, между НАТО, Западом, США и Китаем. Но это не имеет существенного отношения к тому, что происходит непосредственно в Арктике. 

Наконец, третий уровень — это двусторонние отношения (bilateral). Здесь тоже важно осознать все разнообразие и нюансы этих отношений. Если на уровне арктических региональных отношений все может быть довольно позитивно, а на международном уровне мы видим напряжение, то двусторонние отношения (например, между Норвегией и Россией) гораздо более сложные. С одной стороны, Норвегия — это член НАТО, Норвегия имеет нарастающее напряжение в отношениях с Россией из-за активизации военной активности на Севере. Но в то же время Норвегия сотрудничает с Россией по самым разным вопросам — это вопросы окружающей среды, совместного менеджмента, рыболовство, торговые отношения. 

Этими примерами я хотел продемонстрировать, какие разнообразные отношения есть в Арктике. Они совсем не черно-белые. И это не только про таяние льдов.