Исторический кризис
Daniel Pollera, Eye of the Storm, 2017
Кризис COVID-19 принес с собой глубочайший и беспрецедентный упадок благосостояния, коснувшийся практически каждого на планете. К сентябрю мы приблизились к отметке в 25.000.000 зараженных и 835.000 летальных исходов, причем количество заражений возросло более чем в 10 раз за последние три месяца. При этом согласно оценкам американского Центра по контролю и профилактике заболеваний реальное количество случаев может быть в 13 раз выше. А лидеры некоторых стран (например, Ирана) полагают, что реальные цифры могут превышать заявленные в сотни раз. Если же учитывать количество “преждевременных смертей” и оценки Центра по контролю и профилактике заболеваний, можно предполагать, что количество погибших уже исчисляется миллионами, и вирус представляет собой самую страшную угрозу для здоровья людей за всю историю человечества. Вероятно, погибнут еще миллионы прежде чем мы вообще сможем говорить о “мире после COVID-19”.
По оценкам Международного валютного фонда рецессия мирового ВВП составит в этом году 5% с вероятностью восстановления в 2021, но даже при этом условии ВВП останется на 7% ниже до-пандемических оценок. Организация экономического сотрудничества и развития давала еще более мрачный прогноз (на 6% ниже), но она исходила из вероятности обойти вторую волну заражения, ожидавшуюся следующей зимой, при том, что многие страны оказались в эпицентре второй волны уже в середине лета. ВОЗ считает, что все это — одна глобальная нарастающая волна. Уже сейчас мы можем наблюдать, что глобальный ВВП второго квартала упал на 10% по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года. В некоторых западных странах в настоящее время наблюдается двузначное снижение ВВП. В то время как большую часть экономик ожидает гарантированная рецессия, Китай, в силу раннего выхода из карантина может показать рост ВВП на 1%. Ожидается, что экономика Индии сократится как минимум на 5%, а экономики некоторых стран Латинской Америки, таких как Мексика и Бразилия, могут сжаться до 10% и более. В этих услових оценки сокращения экономик африканских стран на 2% выглядит нереально оптимистичным.
Согласно данным Международной организации труда (МОТ) потери рабочих мест по всему миру составили уже порядка 400 миллионов, и это по сравнению с 25 миллионами всего три месяца назад. К этим цифрам необходимо добавить еще 2 млрд людей из неформального сектора, где существенно сократились источники средств к существованию, что привело к серьезному обнищанию, фактически угрожающему жизни людей. Не будем также забывать, что около 1.8 миллиарда человек живут в зонах, подверженных влиянию изменений климата и связанных с ними рисками, и 2.7 миллиарда в 132 странах находятся за чертой бедности. Все это говорит о критической необходимости введения минимального базового дохода. Конференция ООН по торговле и развитию опасается, что прямые иностранные инвестиции сократятся на 30-40%. В конце марта МВФ отметил, что уже 83 миллиарда долларов были изъяты донорами из оборота экономик развивающихся стран с начала пандемии — это исторически самая большая потеря, сопоставимая с экономическим насилием в постколониальных странах, что особенно иронично контрастирует с объемом нового гранта ЕС для Италии.
Мы видим, как COVID-19 искореняет саму идею экономической глобализации. Глобальные производственные сети страдают от самых масштабных потрясений за всю историю. Сегодняшний кризис демонстрирует, насколько глобально взаимосвязаны производство товаров и услуг и торговля, и это особенно видно на фоне попытки стран повысить устойчивость к внешним воздействиям за счет уменьшения этой зависимости, что еще сильнее усугубляет положение глобальных сетей снабжения.
Серьезные сокращения наблюдаются в сфере туризма, общественного питания, авиаперевозок и других услуг. Торговля все больше перемещается в интернет в ущерб сектору уличной розничной торговли, напрямую зависящего от резкого снижения посещаемости. Плотность населения городов теряет свою привлекательность в новую эпоху социального дистанцирования. Последствия у этого будут не только экономические и социальные, но и цивилизационные — человеческое поведение и межличностное доверие, не говоря уже о восприятии близости, подвергаются серьезному системному потрясению. Предположения последних лет о тектонических сдвигах в геополитике и экономике были опровергнуты масштабными неопределенностями, растущим недоверием к мультилатерализму и агрессивным международным соперничеством, которое рискует в любой момент перейти от враждебности к открытому конфликту. Невидимая гибридная война, просочившаяся в цифровые, финансовые и промышленные отношения, в настоящее время стала обычным явлением, использующим закрытые сети и активы организованной преступности.
Резкое падение национальных налоговых поступлений в результате сокращения экономической активности во всем мире в период колоссального бюджетно-налогового стимулирования сетей социальной защиты окажет глубокое воздействие на будущую способность правительств поддерживать предоставление услуг, что потенциально может подорвать усилия по восстановлению экономики в посткризисный период. Эта тенденция еще больше ослабляет роль правительств, но существует ли вообще решение проблемы бюджетно-финансовой сферы? Есть ли свет в конце этого туннеля?
Какой же выход
Я бы предложил следующие идеи:
- Не бойтесь затрат на выход из кризиса
- Делайте умные займы
- Переходите к зеленой экономике
- Спасайте планету
Во-первых, не бойтесь затрат на выход из кризиса. Нам необходимо значительное увеличение бюджетных стимулов и государственных расходов как для непосредственного реагирования на COVID-19, включая активизацию и реформирование системы общественного здравоохранения, предупредительное производство средств индивидуальной защиты с возможностью создания запаса, и наращивание потенциала в обеспечении средств к существованию, например, за счет введения всеобщего базового дохода или общественных работ для восстановления окружающей среды. Правительствам следует решительно поддержать инвестиции в здравоохранение, стимулировать малый и средний бизнес и воздержаться от повышения налогов. При любой бюджетно-финансовой корректировке следует избегать дефляционных сокращений расходов и работать над уменьшением неравенства. Увеличение государственных расходов должно укрепить экономическую роль государства, но не привести при этом к усилению (и нормализации) массового слежения. В восстановлении нуждается не только экономика. Демократия должна оздоровиться, чтобы избавиться от растущей тенденции к автократии.
Во-вторых, необходимы умные займы. Те страны, которые имеют свой потенциал заимствования, должны развернуть его в полной мере, предпочтительно на региональном взаимовыгодном уровне, как это только что сделал Европейский Союз. Самое очевидное решение — меры бюджетно-налогового стимулирования и восстановления. Мы должны ценить тот факт, что реальные процентные ставки еще никогда не были столь низкими. Для стран с развитой экономикой это стало более чем 30-летним снижением в рамках долгосрочной тенденции с начала 1980-х годов. При низких процентных ставках по государственному долгу это позволяет правительствам брать кредиты до тех пор, пока надбавка за риск остается низкой. Если речь идет о долгосрочном проекте увеличения государственных расходов, то после восстановления международные инвесторы едва ли станут поднимать надбавку за риск. Если процентные ставки, как процент от налога, можно удержать на уровне ниже, чем процент от ВВП, тем лучше. Для более бедных стран необходимо рассмотреть вариант списания долга или, по крайней мере, пересмотр сроков его погашения.
В-третьих, необходим переход к зеленой экономике. Влияние продолжительной заморозки активности из-за карантина на производительность, энергопотребление и загрязнение окружающей среды привело к значительному снижению всех этих показателей и представляет собой идеальную возможность для перехода к зеленому типу экономики. Опыт, который мы только что получили, показывает, что декарбонизация внезапно оказалась достижимой целью к 2050 году. Очевидно, что страны могут переориентировать производство электроэнергии с ископаемых видов топлива на возобновляемые источники энергии, это только вопрос политического решения. Затраты на переход на возобновляемые источники энергии в настоящее время являются совершенно доступными, что делает декарбонизацию финансово и экологически привлекательной. Во многих случаях достигается сетевой паритет, т.е. затраты выравниваются, независимо от того, являются ли виды топлива ископаемыми или возобновляемыми. Хотя с резким падением цен на нефть в кризисный период, это не является аргументом в пользу отсрочки обращения вспять антропогенного воздействия на изменение климата. Так по оценкам Джеффа Сакса, значительная де-карбонизация, например, более 80% к 2050 году, будет стоить 1% мирового ВВП или меньше.
Четвертое: спасайте планету. Докризисный дефицит финансирования, необходимого для достижения целей устойчивого развития составлял 2,5 триллиона долларов США. Еще недавно эта сумма звучала нереалистично, но как мы видим теперь в ретроспективе, она была вполне достижима, если учесть, что только в 2019 году по оценкам Всемирного Банка глобальный ВВП составил около 88 триллионов долларов США, потому план потратить 2,8% от нашего годового глобального благосостояния на спасение человечества не должен нас больше шокировать. 2,5 триллиона долларов это разумная сумма даже в сравнении с тем, что было потрачено в рамках фискального стимулирования (порядка 11 триллионов долларов), и это до недавнего пакета ЕС в размере 2 триллионов долларов.
Не стоит забывать, что 17 целей в области устойчивого развития включают в том числе и вопросы прав человека, основных свобод, участия в политической жизни, подотчетного институционального строительства и наращивания потенциала. Задачи, поставленные в рамках цели № 16 — Мир, правосудие и сильные институты — имеют особенно важное значение для гражданского просвещения, прав человека и надлежащего управления. Именно здесь появляется возможность обратить вспять процесс эрозии демократии, в том числе в развивающихся странах, поскольку мы, прежде всего, можем позволить себе поддерживать и расширять официальную помощь в целях развития (ОПР) сверх целевого показателя доноров в 0,7% ВВП.
Вызовы для лидерства
Vivian Maier, Undated, New York
Надлежащее руководство должно отвечать высочайшим этическим стандартам, а это значит, что необходимым условием для лидера становится сильное чувство долга и ответственности за других; стратегическое видение, способность к конструктивной мобилизации; инклюзивность; беспристрастность; порядочность; транспарентность.
Но ключевую роль играет не только надлежащее управление, но и процветающее гражданское общество, разнообразные и независимые средства массовой информации и независимая судебная система. Активное участие граждан и средств массовой информации в этом процессе имеет важнейшее значение: для обеспечения подотчетности власти, как в государственном, так и в частном секторах, в соответствии со стандартами добросовестности, транспарентности, защиты прав человека, предотвращения приватизации власти государством и “нормативного захвата” (ангажированности регулирующих органов) со стороны корыстных политических, корпоративных и организованных преступных кругов.
Лидеры должны быть гарантами обязательств, под которыми подписались их правительства в рамках Конвенции ООН против коррупции, должны противостоять пагубному влиянию организованной преступности и коррупции в правительстве и экономике. Глобальные корпорации также должны соблюдать стандарты этики, надлежащего управления, прав человека, гендерного равенства, охраны окружающей среды, социальной ответственности и подотчетности перед обществом. Только совместными усилиями лидеры, их страны, общества и корпорации могут добиться успеха в решении глобальных проблем.
Мультилатерализм также нуждается в решительных мерах, направленных на укрепление своих позиций по предотвращению конфликтов и снижению расходов “на безопасность”. Страны, как и сама Организация Объединенных Наций, страдают от нехватки ресурсов ООН и многосторонних институтов. Но и сама ООН не меньше нуждается в реформах, так как ситуация в которой только узкий круг, представляющий Совет Безопасности, имеет право вето, в то время как более крупные резолюции Генеральной Ассамблеи ООН не имеют такой силы, не может считаться полностью демократической. Также в пересмотре нуждаются отношения Совета Безопасности и Генеральной Ассамблеи ООН. Резолюции Генеральной Ассамблеи, которые отражают некое сверх-большинство государств и населения, должны иметь большую легитимность и вес, а также соответствующие инструменты их исполнения. Ни одна страна не должна иметь права вето ни в Совете Безопасности ООН, ни в Генеральной Ассамблее ООН. Таким образом, мы можем наделить резолюции Совета Безопасности ООН большей силой.
Нравственность, добросовестность, ум и мудрость мировых лидеров никогда еще не были столь важны с момента основания Организации Объединенных Наций 75 лет назад. Но высший эшелон власти должен быть прозрачным и подотчетным в рамках демократических процедур. Учитывая высокую скорость, с которой меняется мир, экологические, цифровые, технологические, экономические, социальные или глобальные институции и национальные правительства тоже должны реагировать и быстрее и эффективнее, чтобы вовремя выполнять свои международные обязательства и обязанности, вытекающие из глобальных договоров — будь то действия по предотвращению климатической катастрофы или борьба с коррупцией и непотизмом и, безусловно, действия по предотвращению дальнейшего распространения пандемии. Восстановление после кризиса COVID-19 делает выполнение всех перечисленных задач еще более неотложным.
*** **
Автор: посол Френсис О’Доннелл
Эти размышления легли в основу презентации автора во время онлайн дискуссии 24 июля 2020 года, организованной Генеральным секретарем Международного центра Nizami Ganjavi Ровшаном Мурадовым с участием: Шауката Азиза, премьер-министра Пакистана в 2004-2007 гг., Мусы Мары, премьер-министра Мали в 2014-2015 гг. и Джоомарта Оторбаева, премьер-министра Кыргызстана в 2014-2015 гг.
Перевод: Инна Березкина
