Между Брюсселем и Москвой: опыт Сербии

С момента начала полномасштабного вторжения России в Украину, стало ясно, что заявления Сербии о приверженности евроинтеграции не вполне искренни. Несмотря на то, что Сербия взяла на себя обязательство гармонизировать свою внешнюю политику с внешней политикой ЕС, она стала единственной (кроме Беларуси) европейской страной, которая не ввела санкции против России. Президент Сербии Александр Вучич заявил, что страна занимает по отношению к войне нейтральную позицию, прекрасно понимая, что нейтралитет в данном случае означает быть на стороне агрессора.

Президент Сербии делает вид, что проводит независимую, суверенную политику, но на деле он поддерживает тесные отношения с Александром Боцан-Харченко, послом России в Белграде, часто консультируя его по различным вопросам, от Косово до поддержания российско-сербских отношений. В сентябре 2022 года на полях сессии Генассамблеи ООН министры иностранных дел двух стран подписали план консультаций на следующие два года. Пока следователи, работающие по поручению ООН, представляли отчет о военных преступлениях, совершенных российской армией в Украине, сербский министр подписывал документ о сотрудничестве с одним из столпов путинского режима в помещении организации в Женеве.

Российское пропагандистское медиа Sputnik продолжает беспрепятственно работать в Сербии, а RT Balkan был запущен в ноябре 2022 года. Оба канала находятся под санкциями ЕС. В ответ на критику по поводу наращивания мощностей путинской пропаганды, Вучич сослался на свободу прессы. Но не только российские СМИ транслируют нарратив Кремля; большинство сербских изданий, находящихся под непосредственным контролем Александра Вучича, объединились вокруг этой задачи. В медиа доминирует нарратив о том, что Украина — это гнездо нацистов и что Запад, прежде всего НАТО, несет ответственность за войну. Ежедневно по общенациональному телевидению выступают «аналитики», повторяющие кремлевскую пропаганду как официальную версию реальности. Зачастую у этих экспертов, мягко говоря, неоднозначное прошлое.

Так, одним из постоянных гостей на TV Happy является Веселин Шливанчанин, бывший офицер Югославской народной армии, приговоренный Гаагским трибуналом к 10 годам тюремного заключения за преступления в Овчарах, недалеко от Вуковара в Хорватии. Судя по всему, опыт Шливанчанина в качестве военного преступника наделил его правом комментировать войну в Украине. Нет сомнения, что именно это обеспечило ему членство в правлении Сербской прогрессивной партии после отбытия наказания. По словам Шливанчанина, «нацизм захватил власть повсюду»; жаль, что «два славянских народа воюют и убивают друг друга», но именно Запад разжег конфликт: «НАТО захватило все страны, осталась одна Украина. Это последний шанс России остановить их, потому что они уже на пороге».

Еженедельник «Печат», принадлежащий Милораду Вучеличу, бывшему руководителю отдела пропаганды при Слободане Милошевиче, опубликовал сотни статей, продвигающих пропутинскую версию событий. В одном из материалов он приводит слова депутата Госдумы генерал-полковника Владимира Шаманова, который считает создание территориальной обороны в Украине «преступным и поистине бесчеловечным решением», подтверждающим заявление Путина о том, что украинское правительство представляет собой «банду наркоманов и нацистов». Российские пропагандисты чувствуют себя в Сербии как дома: RT Balkan опубликовал объявление о наборе добровольцев в ЧВК «Вагнер».

Вирусом путинофилии заражены не только СМИ. В плену кремлевского взгляда на мир находятся и широкие слои сербского общества. В Белграде несколько раз проходили акции в поддержку России с демонстрацией буквы Z. В отличие от Вучича, заявляющего о своей нейтральности, правая оппозиция даже не пытается скрывать свою приверженность России. Значительное число епископов Сербской православной церкви считают Путина защитником православного христианства. Группа известных общественных деятелей, включая режиссера Эмира Кустурицу, опубликовала петицию против введения санкций против России. Как показал опрос Бюро социологических исследований в феврале 2023 года, 71,8% сербов полагают, что страна не должна вводить санкции против России, при этом преобладает мнение, что в войне на Украине виноват «кто угодно, кроме России».

Все это началось не 24 февраля 2022 года; это был гораздо более длительный процесс. Кремль умело сыграл на раздражении Сербии своим военным поражением и, в частности, на международной реакции на резню в Сребренице. Сербские официальные лица отказываются признать события июля 1995 года геноцидом, в лучшем случае называя Сребреницу «тяжким преступлением», как это делает нынешний премьер-министр Ана Брнабич. Распространение российского влияния достигло своего апогея, когда в 2012 году к власти пришли Александр Вучич и Сербская прогрессивная партия. После того, как Россия аннексировала Крым в 2014 году, местные поклонники путинского режима начали лелеять надежду на окончательное противостояние между Россией и Западом и крах международного порядка, который позволит Сербии возобновить вооруженный конфликт в регионе с целью территориальной экспансии. В 2015 году Россия заблокировала резолюцию Совета Безопасности ООН по Сребренице, осуждающую геноцид, которая была подготовлена Великобританией и поддержана США и странами ЕС. В Сербии российское вето восприняли как крупную дипломатическую победу, а Россию — как защитника интересов Сербии на международной арене.

Российская пропаганда в Сербии — это не вторжение пришельцев; ей не нужно радикально менять местные взгляды или бороться с пристрастием сербов к европейским ценностям. Европейскую идею разделяют лишь некоторые общественники и представители неправительственного сектора, в то время как доминирующее направление мысли является явно антиевропейским и антилиберальным.

Сопротивление европейским ценностям в Сербии можно отследить на протяжении последних нескольких десятилетий. Возможно, лучше всего это выразил бывший председатель Демократической партии и президент Сербии Борис Тадич, который сказал: мы войдем в Евросоюз, но со своей идентичностью. В переводе на простой язык это означало: мы хотим стать частью Евросоюза, не внося никаких коррективов в свой образ жизни; мы не хотим верховенства права, разделения властей, свободных от государственного влияния СМИ, свободного рынка.

Меньшинства с трудом борются за свои права, особенно сообщество ЛГБТК+. Закон об однополых парах, который юридически установил бы права пар ЛГБТК+, был заблокирован, а премьер-министр Ана Брнабич (сама открытая лесбиянка) заявила, что с такими вопросами, как Косово, на повестке дня, права ЛГБТК+ могут и подождать. Прошлогодний прайд сначала был запрещен, а затем под мощным давлением извне прошел в меньшем масштабе, под усиленной охраной полиции. Под давлением Сербской православной церкви из учебников биологии для 13−14-летних школьников были исключены упоминания о трансгендерном переходе. Церковь и правые группы используют терминологию и аргументы, заимствованные из российской пропаганды, в своей кампании против прав ЛГБТК+.

Факты коррупции, раскрытые независимыми медиа, никогда не рассматриваются в суде, потому что прокуратура находится под контролем правящей партии. Главный прокурор Загорка Доловац не считает нужным объяснять, почему не возбуждены дела против членов правящей олигархии, подозреваемых в коррупции.

Сопротивление либерализму было краеугольным камнем большинства политических манифестов в Сербии после краха социализма. В конце восьмидесятых годов, когда пала Берлинская стена и распался Советский Союз, Югославия и Сербия вместе с ней заявляли о намерении стать частью западного мира. Мощный альянс, созданный на основе явно непримиримых идеологий, видел в Слободане Милошевиче единственное спасение. Милошевич создал пространство для реабилитации фашистов и пособников нацистов Милана Недича, Дражи Михайловича и Дмитрия Льотича. Среди его приверженцев были и те, кто видел в нем человека, который возродит дух Коминтерна, совершит идеологический поворот на Восток и объединит в себе русофилию, православие, сталинизм и Протоколы сионских мудрецов. Этот набор внешне непримиримых идеологий объединяла ненависть к правам человека, свободному рынку, гражданскому либерализму, индивидуализму и космополитизму. Именно эта странная смесь гомогенизировала Сербию в конце 1980-х годов.

Альтернативу доминирующей политической программе, основанной на великосербской идее территориальной экспансии и сопротивлении европейской интеграции, предложил Зоран Джинджич. Его идея заключалась в том, чтобы отказаться от имперских притязаний на соседние страны и организовать государство по западным демократическим принципам. Этот по-настоящему проевропейский курс был недолгим: 12 марта 2003 года Джинджич был убит. Европейская идея после этого угасла, а консервативное общество принялось искать нового лидера, который заменил бы Милошевича, и в конце концов остановилось на Александре Вучиче.

С тех пор, как Вучич стал президентом, он ведет двойную игру. Своим международным партнерам он заявлял, что его цель — членство Сербии в Евросоюзе, и обещал, что будут достигнуты все требования, от урегулирования отношений с Косово до установления верховенства права и достижения европейских стандартов свободы прессы, свободных выборов, демократической культуры и прав меньшинств. Внутри же он сделал все, что было в его силах, чтобы разрушить непрочные институты, которые и так не оказали большого сопротивления, превратить всю страну в частную вотчину своей партии и ввести самодержавие.

Если бы это было возможно, уже завтра Вучич отказался бы от европейской интеграции и еще больше сблизил бы Сербию с Россией. Но это невозможно — в основном по экономическим причинам. Основная часть иностранных инвестиций поступает непосредственно из ЕС, крупнейшего экономического партнера Сербии, на долю которого приходится более 60% торговли. Сербия получила от ЕС более 3,7 млрд евро на укрепление верховенства права, реформу государственного управления, защиту окружающей среды в рамках программ вступления. Прекратив европейскую интеграцию, Сербия окажется в состоянии экономического свободного падения с безработицей, ростом уровня бедности и социальными волнениями. В конечном итоге это может привести к крупномасштабному народному недовольству и потере власти Сербской прогрессивной партии. Это единственная причина, по которой Вучич делает вид, что стремится в Европу.

Исторически сложилось так, что в Сербии не было большого опыта демократических практик. Так что нет ничего удивительного, что официально мы движемся в Брюссель, а де-факто застряли в Москве.