Рассуждения о том, что коронавирус изменил нашу планету до неузнаваемости, за последние полгода стали более или менее общим местом. Но как именно она изменилась? Пандемия, действительно, повлияла на миропорядок или стала катализатором уже существовавших тенденций? Что это за тенденции? Стоит ли нам ожидать роста популизма и изоляционизма? Есть ли будущее у либерализма в XXI веке? На эти и другие вопросы искали ответы эксперты из четырех стран — Великобритании, Израиля, Индии и Китая.

Georges Braque, Barque de pêche, 1909

Хариндер Сехон (Индия), ведущий научный сотрудник международного фонда имени Вивекананды: 

В первые недели и даже месяцы пандемии речь шла о возможности развития сотрудничества. Как между гражданами, так и между государствами и международными организациями. К сожалению, на деле мы наоборот столкнулись с тенденцией деградации в международных отношениях, в том числе в контексте реакций правительств на новые обстоятельства. Риторика, которая звучала от разных государств, зачастую шла вразрез со стоящими перед миром задачами и способствовала разжиганию страха, росту национализма и изоляционизма. Серьезность ситуации зачастую недооценивается, а вместе с тем даже наиболее богатые страны сейчас сталкиваются с к ухудшением положения наиболее уязвимых групп населения. 

Распространение Covid-19 не может не привести к нарастанию напряженности и наложению новых проблем на уже существовавшие. В Индии огромная численность населения, 1,3 млрд человек. Сектор общественного здравоохранения оказался не готов к пандемии. Мы хотели бы объединиться с другими странами и стать частью международных инициатив по борьбе с коронавирусом. 

Одновременно Индия наблюдает вдоль своих восточных границ рост экспансионистских настроений Китая. В 2004 году в Тихоокеанском регионе был большой циклон и Индия тогда успешно сотрудничала с Китаем в борьбе со стихийным бедствием. К сожалению, сейчас пандемия дала Китаю возможность нарастить свою агрессивность вместо того, чтобы предложить медицинскую помощь другим странам, которых впоследствии также постигла эпидемия. Это объединило против Китая многие страны, которые демонстрируют все больше уверенности в необходимости новых систем безопасности.

В Тихоокеанском регионе мы наблюдаем соперничество между США и Китаем, их отношения стали ухудшаться задолго до пандемии. При этом такие страны, как Южная Корея, Япония, Тайвань, Вьетнам, Индонезия и Сингапур столкнулись с ситуацией, когда они должны принять чью-то сторону, войти в тот или иной блок. 

Я думаю, что демаркационная линия проходит не между Востоком и Западом, думаю, речь идет о разнице между политическими системами. В мире достаточно замечательных примеров сближения позиций между восточными и западными странами — возьмем, например, отношения Индии и Великобритании, здесь речь идет не только о сходстве политических систем, но и об общем желании индийского общества развивать отношения с Европой. Я оптимистично настроена в отношении устойчивости индийской демократии. 

Джон Ллойд (Великобритания), редактор Financial Times: 

Либерализм сейчас испытывает угрозу по трем направлениям. Во-первых, это правый популизм, который по-прежнему очень ярко проявляется в Европе и других странах мира — в том числе в Америке и Бразилии. Во-вторых, это попытки радикально пересмотреть главные опоры либерализма — такие как свобода слова и свобода СМИ. И, наконец, в-третьих, это нарастающая мощь Китая, который, очевидно, хочет стать имперским государством, гегемоном, и очень быстро и успешно распространяет свое влияние через своего друга Россию. Все это представляет большую угрозу либерализму, поскольку западное правление в последнее время не было слишком успешным. Либерализм сейчас испытывает огромное давление и нет крупной личности в Европе, — например, во Франции — которая решила бы эти проблемы. Евросоюз сосредоточен на своих проблемах и не может ничего противопоставить антилиберальным тенденциям. 

Конечно, вмешательство западных стран в ситуацию в Ираке, Сирии, даже в Ливии и Афганистане привело к тому, что либералы сами себе выстрелили в ногу. Конечно, это было ошибкой либерального проекта: идея, что можно войти в страну и навести там порядок, чтобы некий тиран, в случае Ирака это был Саддам Хуссейн, прекратил преследовать собственный народ. Но кто может сказать, что бы произошло, если бы не был свергнут Саддам Хуссейн? Может быть, Ирак уже атаковал бы Израиль или захватил какое-то государство в Персидском заливе. Но нам известно, что когда англо-американские войска вошли в страну и нанесли поражение иракской армии, после это вылилось в ужасающую гражданскую войну в стране. Конечно, десятки тысяч смертей мирных жителей конечно идут на счет США и других государств, которые за этим стоят. Мы не можем отмотать назад и сделать вид, что этого не было. Теперь Трамп, наоборот, отказался от введения войск в Сирию, хочет вывести войска из Афганистана и даже свернуть военные базы в Германии. Но будет ли это к лучшему — мы пока не знаем. 

Я склоняюсь к мысли, что Covid-19 не станет тем фактором, который все радикально изменит. Напряжение Восток-Запад, которое возникло и до кризиса, теперь будет только нарастать. Правда, если президентом США станет Джо Байден, накал несколько спадет. Я думаю, он будет критиковать отсутствие свобод, говорить о том, что Китай наращивает свою мощь, но при этом будет стремиться восстановить диалог — возможно, с помощью отмены санкций или наращивания товарооборота. Если мир хочет избежать катастрофы, мы не можем закрываться от Китая, мы должны найти выход, сделать перезагрузку.

Daniel Crooks, The Subtle Knife, 2016

Ян Чен (Китай), заместитель директора Центра изучения России при Восточно-Китайском университете: 

Отношения США и Китая ухудшаются — возможно, сейчас они даже хуже, чем отношения США и СССР во время Холодной войны. В условиях эпидемии Covid-19 и в свете предстоящих выборов в США администрация Трампа продолжает наращивать давление на Китай. В силу этого напряжение в китайско-американских отношениях накапливается и может очень резко скатиться в такой кризис, который будет опасен не только для Китая, но и для всего мира в целом. Я думаю, конфликт США и Китая может даже привести к применению силы в Южно-Китайском море — это худший сценарий. 

Коронавирус в ухудшении отношений между двумя державами послужил катализатором: отношения перешли от очень осторожного оптимизма к совершенно откровенному пессимизму. Может быть, вирус вовсе станет отправной точкой, которая уничтожит все человечество — как вымирание динозавров. Я не думаю, что в случае прихода нового руководства в Белый дом ситуация может существенным образом измениться — по крайней мере, в ближайшее время. Даже господин Байден, гораздо более умеренный в каких-то вопросах человек, чем нынешний президент Трамп, полагаю, будет стремиться создавать коалиции с традиционными союзниками США. 

Вместе с тем, несмотря на известную риторику, для меня представляется, что нынешний руководящий состав Китая не обладает настолько антизападной направленностью, как об этом нередко говорят. Вспомним, например, что из Китая во многие страны мира приезжают большие группы студентов. То есть мы должны различать пропаганду и риторику, с одной стороны, и внешние политические амбиции, с другой. Надеюсь, что политики по всему миру вынесут из коронавирусного кризиса уроки и станут более рациональными. 

Марк Гамза (Израиль), профессор университета Тель-Авива:

Накануне пандемии в Израиле прошла череда выборов. В повестке в основном фигурировали две крупные партии: «Ликуд» под предводительством премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху и новая партия, которая возникла на политическом небосклоне как раз для того, чтобы попытаться положить конец правлению Нетаньяху. И тут на сцену вышел коронавирус. С начала этого периода Нетаньяху выступал с речами, которые сводились к трем тезисам: устрашить общественность, в частности, словами о том, насколько ситуация ужасная и может оказаться настолько же разрушительной, как испанка в начале XX века; представить себя спасителем государства Израиль; дискредитировать оппозицию и ее лидера Бенни Ганца. Как результат — партия Ганца сейчас раскололась на две части, Нетаньяху сумел разбить единственную большую оппозиционную силу в стране. 

После этого премьер-министр провел через Кнессет несколько законов, которые, в частности, привели к приостановлению нормального отправления судебных функций и проведения открытых судебных заседаний. Сам Нетаньяху фигурирует в трех уголовных делах — в частности, о коррупции. Таким образом, полностью приостановив правосудие, он продолжал выступать с ежедневными речами, где неизменно представлял себя спасителем отечества. Мы «образец для всего мира» в борьбе с коронавирусом, сказал он, «каждый день мне звонят мой друг Путин, господин Джонсон, госпожа Меркель — и все спрашивают совета, потому что нам удается управляться с пандемией». 

Но потом последовала вторая волна. Тогда премьер потерял поддержку телеканалов, они перестали ежедневно транслировать его речи. Суды возобновили свою работу, однако адвокатская команда Нетаньяху выступила с интереснейшими аргументами: они предложили отложить судебные заседания, потому что все вынуждены ходить в масках. Действительно, как нам узнать, говорит ли человек правду, если он приходит в суд в маске? Но поддержка Нетаньяху пошла на спад. И сегодня мы имеем совершенно иную ситуацию. Ежедневные массовые демонстрации теперь направлены против Нетаньяху.

Пандемия уже привела к росту общественного самосознания. Люди требуют большей прозрачности, большей открытости и подотчетности правительства. Им надоели махинации, фальсификации, пустая риторика. Климат в Израиле с точки зрения отношений между политиками и обществом стал токсичным. В обществе есть абсолютное неприятие, отвращение к политике после избирательных кампаний, когда все игнорируют данные обещания. 

Записала Наталья Корченкова