Насколько свободны украинские медиа во время войны?

В 2022 году вопиющую свободу украинской прессы противопоставляли глухой российской цензуре. Спустя два года разрыв между ними не кажется таким уж большим.

Даже с момента, когда в 2024 году я начала исследовать украинское медиарегулирование в Университете Глазго, ситуация успела измениться. [В январе 2024 года] журналисты [киевского расследовательского проекта] Bihus.info установили, что их прослушивала Служба безопасности Украины, что, тем не менее, не удалось связать с офисом [президента Украины] Владимира Зеленского. Позже был скандал с «темниками» (закрытые инструкции или директивы по освещению актуальных событий, которые спускаются руководству СМИ от власти), которые спускались редакторам «Укринформа» — национального информагентства Украины — сверху. Все это усложнило вопрос легитимности СМИ. Мне пришлось убеждать своих сокурсников, прочитавших отрезвляющую статью New York Times о свободе прессы, что в Украине все еще существует независимая журналистика.

Я твердо верю, что это правда. В это верят и респонденты моего исследования — редакторы и руководители крупных новостных изданий в Украине, которых я, тем не менее, не могу процитировать напрямую. Противоречиво? Но сам факт, что мы обсуждаем происходящее, говорит, что проблема не так велика. Никто же не задумывается о существовании свободы прессы в Северной Корее.

Но что верно — военное положение бросает вызов плюрализму СМИ в эпоху Сплинтернета (то есть распада интернета на разные части, в первую очередь, локальные, границы между которыми устанавливаются искусственно на уровне национальных законодательств и государственного регулирования интернета, во вторую очередь, на пузыри, конфликтующие на идеологической и политической почвах) и цифровой конвергенции. Демократия XXI века, которая и так уже борется с популизмом, дезинформацией и алгоритмами платформ, как будто сталкивается с тестом без вариантов ответа.

Один из редакторов, с которым я общалась, говорил о двойных стандартах для местных и иностранных репортеров в Украине. Первые дважды думают, стоит ли им, к примеру, публиковать фотографии последствий взрывов в Харькове или раскрывать подробности, которые они получили неофициально. А вторые даже не должны задумываться о подобных ограничениях. Он считал, что даже украинские журналисты часто проявляют недостаточную осторожность, учитывая частоту двойных ударов России по Харькову. Под хорошей журналистской работой в Украине подразумевается осторожность, принесение эксклюзива в жертву национальной безопасности.

Кто-то скажет, что так формируется самоцензура, а кто-то посчитает это мышлением ответственного гражданина. Эти законодательно закрепленные ограничения на вмешательство в работу СМИ во время военного положения стали предметом моего исследования. Я изучаю, как на редакции влияет недавно принятый закон «О медиа». Принятие этого закона Еврокомиссия определила одним из критериев для оценки движения Украины в ЕС. Международная федерация журналистов раскритиковала его. «Репортеры без границ» приняли его довольно сдержанно, указав на расширение полномочий регулятора СМИ, члены правления которого назначаются непосредственно президентом и парламентом.

Нельзя винить военное положение во всех эпизодах перекрытия кислорода СМИ. В этой истории определенно есть нечто большее, чем просто беспокойство по поводу расширения полномочий регулятора. И есть примеры, подтверждающие это.

Идентичность журналиста и гражданское мышление

Проблема идентичности журналиста стала горячей темой в начале 2022 года. Украинские журналисты ощутили внутренний конфликт после первых репортажей. Многие первоклассные западные журналисты и представители HEFAT — тренингов по работе корреспондентов во враждебной среде и по оказанию первой медицинской помощи — говорили, что они никогда не были в ситуации, когда освещать полномасштабную войну нужно было бы у себя на родине.

Кажется, почти каждый украинский журналист согласен, что его гражданские проблемы стоит принимать во внимание наряду с профессиональными соображениями и что они неотделимы от работы в СМИ. Высказывания журналистов всех мастей: от критиков искусства до репортеров с бескомпромиссной позицией, хотя и были сформулированы по-разному, стали повсеместной риторикой. Журналисты сходились во мнении, что они не должны бездумно критиковать власть, чиновников и институты, потому что это поставит под сомнение легитимность правительства страны, а именно это нужно России, чтобы оправдать вторжение и укрепить искаженное представление Путина об Украине как о нелегитимном государстве.

Однако применить этот принцип на практике оказалось непросто по двум причинам. Во-первых, независимая журналистика как четвертая власть привыкла к освещению событий с внешней позиции на критическом расстоянии от власть имущих. Что логично, но не так уж важно, когда ваше государство борется за выживание, а его существование и легитимность зависят от наличия работоспособного и сильного правительства. Во-вторых, у Украины богатая история олигархического плюрализма. В прошлом политически аффилированные медиа-магнаты контролировали половину аудитории, что привело к процветанию «джинсы» — так называют политическую рекламу, которая выходит под видом журналистского материала. Украина проходила через неизбежные трудности переходной демократии, и избежать крупных скандалов, связанных с злоупотреблениями, было невозможно.

Время сыграло свою роль, изменив то, что могло показаться наиболее искренним и рациональным связующим звеном между медиа и политикой за последние десятилетия.

Для многих сторонних наблюдателей первым смелым шагом стала публикация в Kyiv Independent скандального, отмеченного наградами расследования об Интернациональном легионе теробороны Украины. В нем раскрывались факты незаконного присвоения оружия, насилия в отношении членов легиона и кумовства, приписываемые командиру подразделения, который оказался известным польским преступником. Расследователи Kyiv Independent сигнализировали о самоцензуре: «Мы считаем, что журналистика должна сохранять функцию сторожевого пса в любых обстоятельствах… Мы разоблачили злоупотребление, потому что считаем, что это в интересах… украинских военных в целом».

Журналистика общественного интереса в очередной раз подвинула свои границы. По крайней мере, так воспринимали этот шаг многие иностранцы.

Журналистам было важно подчеркнуть, насколько аккуратно, осознанно и тактично они работали с информацией, чтобы иностранная общественность не подумала, что проблемы легиона можно отнести к политической системе в целом. Только украинские журналисты могли заметить, как усилилось напряжение после расширения участия президентской администрации в медиа-секторе, которое критиковали и до полномасштабного вторжения.

Телемарафон «Единые новости» (совместный марафон СМИ и Министерства культуры и информационной политики Украины, запущенный 24 февраля 2024 года) отказался давать частоту не только пророссийским каналам, таким как медиа Медведчука (бывшего депутата Верховной рады Украины, который считается кумом Владимира Путина), попавшего под санкции в 2021 году, но и телеканалу бывшего президента Украины Петра Порошенко, а также ряду других, которые, как считается, находятся под эгидой политических оппонентов Зеленского. «Не нашли общий язык», — такой расплывчатой была формулировка об отказе в сотрудничестве.

Этот вопрос был спорным для многих с самого начала, но с ним пришлось смириться из-за более насущных приоритетов. Независимые издания обращались к этой дилемме еще весной 2022 года. Но, пока в конце 2022 года не начались дебаты о предложенной Еврокомиссией реформе СМИ, которые сделали более ощутимой границу между властью и журналистами, ни одно крупное иностранное издание не обращало внимание на свободу прессы в Украине.

Военное положение и политическое давление

Когда все надежды на быструю победу были развеяны и война вступила в затяжную фазу, стала заметна потребность в контролирующей (watchdog) функции СМИ.

Стало всплывать все больше историй, подобных той, когда заместитель главы администрации президента якобы использовал подаренные [Украине для гуманитарных целей] автомобили не по назначению. Это поставило журналистов перед этической дилеммой: что хуже — замалчивать злоупотребления или разрушать общественную мораль? Как сообщить об этом, чтобы не скормить это в угоду российской пропаганде? Не повредит ли любое упоминание недобросовестной работы готовности Запада оказать помощь?

При таком количестве противоречий кажется, что невероятная солидарность как ответ на нападение имеет свои собственные временные рамки. Несмотря на борьбу с общим врагом, некоторые украинские чиновники и бизнесмены обратились к старым добрым привычкам, как только сформировалась новая рутина.

Журналисты разоблачили еще больше нарушений прав человека и злоупотреблений: нецелевое использование средств Министерством обороны, закупка яиц по завышенным ценам (в расследовании речь идет о том, что Минобороны присваивает себе на закупке продуктов для ВСУ во время войны больше средств, чем в мирное время, закупая продукты по цене в 2−3 раза выше рыночной) дало международным организациям пищу для размышлений, а иностранным корреспондентам новый угол освещения.

Действительно, трудно придумать лучшее оружие, чем время. Чем больше спекуляций на теме правильной стратегии обороны, жалоб на территориальные центры комплектования, которые выдергивают людей из повседневной жизни, корыстных интересов, которые влияют на важные решения, тем больше меняется образ храброй нации свободолюбцев.

Когда Bihus.info обнаружил шпионское программное обеспечение СБУ в гостиничных номерах журналистов и опубликовал расследование о якобы планируемых в этом году репрессиях против них, противостояние между силами внутри Украины стало более ощутимым.

Последующее участие коалиции украинских журналистов в G7 породило новую тему для крупных СМИ, освещающих российско-украинскую войну, и превратило даже ярых защитников и оптимистичных граждан, склонных оправдывать мелкие нарушения, — вроде меня — в озабоченных пессимистов.

Военное положение больше не кажется приемлемым оправданием. Как многие думают, оглядываясь назад, оно не могло служить основанием для сокрытия налоговых отчетов о доходах некоторых местных властей, отключения оппозиционных телеканалов или ручного контроля доступа к недавно освобожденным территориям — все эти недостатки либо объясняются специфической политической культурой, которая не изменилась в одночасье, либо просто плохим управлением.

Через несколько месяцев после случая с Bihus.info «Украинская правда», один из самых влиятельных украинских новостных ресурсов, опубликовала еще более отрезвляющий материал. Бывший сотрудник правительственного информационного агентства рассказал, что команда «Укринформа» в свое время боролась с неформальными списками «подходящих» и «неподходящих» спикеров по определенным темам. Эти рекомендации распространялись внутри организации генеральным директором, назначенным Кабинетом министров Украины, и утверждались Зеленским. Некоторые практики даже проводили параллели, явно не без обид и преувеличений, между историей с темниками и аналогичными директивами из темных времен Леонида Кучмы (президента Украины с 1994 по 2005 годы) или Виктора Януковича (президента Украины с 2010 по 2014 годы).

Для некоторых журналистов отныне — два врага: Россия и Офис Зеленского.

Сможем ли мы сохранить свободу прессы?

Хотя ситуация кажется плачевной, большое облегчение, что мы говорим об этом именно сейчас.

Критикуя либо Офис, либо регулятора, либо местных губернаторов, либо всех вместе, каждый из участников моего исследования подчеркивал, что, с их точки зрения, в Украине до сих пор нет ни одного института, который мог бы повернуть вспять историю независимой журналистики, медленно развивавшейся после распада СССР на фоне убийства Гонгадзе (в 2000 году тело украинского журналиста, основателя издания «Украинская Правда» Георгия Гонгадзе без головы нашли в лесу в 100 км от Киева; в журналистском сообществе многие считают, что Кучма приказал тогдашнему министру МВД Юрию Кравченко похитить и силой выдворить Гонгадзе из Украины в Чечню; остается неясным, кто и почему приказал убить Гонгадзе).

Проводить расследования, высказывать свое мнение и критиковать различные органы власти в современной Украине — возможно. Поскольку вступление в ЕС остается твердым обещанием правительства страны, есть надежда, что соблюдение верховенства права позволит Украине отреагировать на расследовательские сенсации о коррупции эффективными новыми назначениями.

Несмотря на то, что многие вопросы остаются открытыми и спорными, можно отметить и достижения. По сравнению с прошлым годом Украина поднялась на 18 позиций во Всемирном индексе свободы прессы после приведения законодательства о СМИ в соответствие с Директивой ЕС об услугах аудиовизуальной связи и квотах на трансляцию контента (2018 EU AVMS Directive). Некоммерческий сектор мобилизовался с поддержкой низовых и международных организаций, получив больше власти и возможностей, чем когда-либо прежде. Например, украинские НКО, работающие в медиасфере, в 2024 году делают акцент на антикоррупционных расследованиях, предлагая награды и целевые тренинги для журналистов. И хотя в ближайшие годы ожидается еще больше проблем, буквально никто — от руководителей национального уровня до региональных редакторов, участвовавших в моем исследовании, — не считает, что независимые издания проиграли битву.

Возможно, хаос, разрозненность и плюрализм, характерные для нашей независимости, действительно и есть та сила, которая защищает Украину от сходства с авторитарной Россией.