Фрэнсис Фукуяма: Сможем ли мы когда-нибудь выйти за пределы национального государства?

«Чтобы решать планетарные проблемы, сначала нужно заставить сотрудничать национальные государства»

Потребность в международном сотрудничестве сейчас актуальна как никогда прежде. Но я всегда был сторонником сотрудничества между народами. Наднациональные структуры, обладающие реальной властью и полномочиями, сами становятся причиной сложных проблем, которые никто еще не смог полностью решить. Национальное же государство остается важным по двум причинам. 

Во-первых, оно имеет монополию на законное применение насилия для обеспечения соблюдения законов, поддержания внутреннего порядка и защиты нации от внешних врагов. Что произошло во время европейского долгового и миграционного кризиса? В теории Евросоюз — это объединение, которое может диктовать всем единые правила. Но лишь до того момента, пока какое-либо из могущественных государств-членов — или даже менее могущественных, таких как Венгрия, — не увидело, что решение ЕС влияет на их ключевые интересы. Тогда они просто сказали: «Да пошли вы, мы не так играем». И ЕС ничего не мог с этим поделать. Так что я думаю, что власть останется на уровне национального государства. Я просто не вижу способа, при котором управление применением насилия могло бы быть делегировано вышестоящей наднациональной структуре когда-либо в ближайшем будущем. Если ЕС не может этого сделать, я не понимаю, как это может работать где-либо еще.

Во-вторых, национальному государству присуща культурная легитимность. Люди верят, что у них есть общий набор ценностей, традиций или исторических нарративов. Причем важность этих общих нарративов не уменьшается; наоборот, они стали слишком сильными, и национализм снова на подъеме. Я не думаю, что государство может существовать без лежащей в его основе идентичности, которая заставляет граждан полагать, что они все являются частью одного политического целого.

В общем, политическая необходимость иметь развитые институты, способные контролировать процессы за счет применения насилия, и культурная потребность общества верить в эти институты контроля, по-прежнему находятся на уровне национального государства. И чтобы решать планетарные проблемы, сначала нужно заставить сотрудничать национальные государства, а не делегировать серьезные полномочия по принуждению более высокоуровневой структуре.

«Если вы получаете образование, вы уже не сможете слепо уважать власть»

Отчасти национальное государство остается таким прочным еще и потому, что у нас было 300 лет, чтобы подумать о том, как строить институты на этом уровне, о системе сдержек и противовесов, о парламентских и президентских системах и так далее.

Однако чего никто из ученых несколько десятилетий назад не ожидал, так это повсеместного упадка доверия к институтам. Но некоторые из причин этого упадка на самом деле отражают позитивные изменения. По сравнению с тем, что было 50 лет назад, доверия к институтам действительно стало гораздо меньше, в то же время существенно вырос уровень образования и благосостояния. Эти два факта прямо связаны между собой: если вы необразованный крестьянин, вы доверяете своему помещику или иному авторитету, который приходит и говорит вам, что делать. Но если вы получаете образование, вы уже не сможете слепо уважать власть только из-за того, что ее представитель носит форму. Так что в некоторой степени снижение доверия к институтам отражает тот факт, что люди стали мыслить более критически.

Кроме того оно отражает разнообразие, распространяющееся по всему миру. Раньше почти в каждой развитой стране институты управлялись группой пожилых белых мужчин, которые учились в одних и тех же школах, ходили в одни и те же загородные клубы и принадлежали к одним и тем же социальным кругам. Теперь же замкнутый круг власти во многих странах разорван. Сопоставимого уровня доверия к элите уже нет, но в конечном итоге это хорошая вещь.

Наконец, объем доступной информации о мире сегодня огромен. Обычно в этом винят социальные сети, но геополитический аналитик Мартин Гурри, например, утверждал, что это касается и газет, и телевидения, и кинематографа. Все, что мы думаем, что мы знаем о мире, мы получаем опосредованно — через экран, а потому мы все меньше держим прямую связь с реальностью. Это, безусловно, также подорвало способность иметь общие нарративы, что тоже в долгосрочной перспективе способствовало упадку авторитета власти.

«Нужно продумать политическую стратегию достижения этой цели»

Как же тогда можно решить глобальные проблемы? Конечно, может измениться восприятие людьми неотложности некоторых угроз. Но этого еще не произошло ни в случае изменения климата, ни в случае пандемии. 

Проблема изменения климата заключается в том, что с политической точки зрения это совершенно «неправильный» вид угрозы. Устранить ее можно только авансом. Скорее всего, вы даже не почувствуете никаких выгод. Их почувствует кто-то в другой юрисдикции или кто-то, кто еще не родился и не имеет права голосовать. У нас действительно мало стимулов двигаться в этом направлении.

Страх, который возникает, когда мы говорим о создании серьезной, мощной наднациональной организации, связан прежде всего с вопросом сдержек и противовесов. Как мы можем быть уверены в том, что любые новые полномочия, которые будут ей делегированы, будут использованы исключительно для решения планетарных проблем, а не для каких-либо других целей? Политические институты долгое время были просто машинами для накопления власти и практически не использовали свои полномочия в конструктивных целях.

Поэтому прежде чем создавать наднациональную структуру, нужно продумать политическую стратегию достижения этой цели. Это похоже на создание конституции. Нельзя поручать разрабатывать эту конституцию действующему законодательному органу: все, что они будут делать, — это защищать свои существующие полномочия. Вам нужно выяснить, как привлечь к этому процессу новых заинтересованных лиц.