Энн Эпплбаум: Чтобы разрушить демократию, больше не нужны танки на улицах

В 2015 году Даниэль Обайтек был главой администрации Пцима, крошечной волости к югу от Кракова и к северу от польско-словацкой границы. «Глава администрации», возможно, звучит громко, но я не могу подобрать более подходящее название. На польском языке должность, которую он занимал, называется старомодным словом wójt, которое означает что-то вроде «сельский староста». В общем, вы руководите чем-то очень маленьким. В Пциме живут всего 4900 человек, это действительно немного.

Сейчас Обайтек возглавляет PKN Orlen, крупнейшую компанию в Центральной Европе. Orlen управляет нефтеперерабатывающими заводами и заправочными станциями во многих странах, владеет рядом энергетических активов и входит в Fortune 500 (рейтинг богатейших компаний по версии американского журнала Fortune). Де-факто это государственная компания: несмотря на то, что ее акции торгуются на фондовой бирже, ее крупнейшим акционером является польское государственное казначейство. Это означает, что генерального директора Orlen назначает правительство Польши. Кандидатуру Обайтека выбрала нынешняя правящая партия, «Право и справедливость», и после этого он весьма преуспел. Его личное состояние недавно стало главной новостью в Польше (по крайней мере, в повестке независимых негосударственных медиа). Теперь среди его активов 38 объектов недвижимости: дома, квартиры, земельные участки и даже пансионат на побережье.

По его словам, вся эта империя недвижимости была приобретена на законных основаниях. Правда, скорость, с которой ему удалось это сделать, не может не вызвать удивление. Впрочем, с другой стороны, ничего удивительного тут нет. Обайтек — олигарх, и в гибридных демократическо-автократических политических системах, распространившихся сейчас по всему миру, многие новоиспеченные олигархи наживают целые состояния выдающимися темпами.

Еще совсем недавно в Польше не было никаких олигархов. В стране, конечно, были очень богатые люди, включая тех, кто разбогател на коррупции или жульничестве. Но у них не было того самого специфического сочетания характеристик, которое мы теперь считаем типичным для богатейших россиян, украинцев, казахов или китайцев. Вопреки распространенному мнению, коррупция вовсе не обязательно является средством, с помощью которого современные олигархи становятся обладателями всевозможных богатств, если под коррупцией мы подразумеваем фактическое нарушение закона. Олигархи богаты, потому что у них есть высокопоставленные друзья, которые помогают им разбогатеть, причем договоренности между ними могут полностью находиться в правовом поле. Тот же Обайтек, например, богат, потому что партия «Право и справедливость» назначила его руководителем сначала одной государственной компании, а потом другой. (Раскрою карты: я замужем за польским оппозиционным политиком, который во время работы на государственной службе никогда не зарабатывал больше стандартной зарплаты).

Вообще «олигарх» и «олигархия» — очень старые слова. Аристотель определял «олигархию» как то, что случается, «когда власть оказывается в руках людей с собственностью». Сейчас у этого слова появились новые коннотации: в условиях расцвета олигархии XXI века отличить людей с собственностью от государства непросто, потому что они стали единым целым. Что по-настоящему определяет современного олигарха, и что отличает его (или, реже, ее) от просто богатого человека с хорошими связями, так это то, что его отношения с государством не просто близкие, а симбиотические. Всей своей карьерой он обязан отношениям с автократом и правящей партией. Режим прекрасно это знает и ждет взамен определенных услуг.

Этот новый тип олигархов впервые появился в постсоветской России. Дэвид Хоффман в своей книге «Олигархи: богатство и власть в новой России» — одной из первых попыток описать, как первые российские миллиардеры заработали свои деньги, — объясняет, что их путь к богатству отличался от пути западных магнатов. В то время как множество богатых людей в Америке и Европе «кормились как от государственных средств, так и от частного капитала», пишет Хоффман, первые российские магнаты «практически все свои средства получили из одного источника — государства». Сами они ничего не изобрели, ничего не организовали, ничего не построили. Вместо этого они просто оказались в нужном месте и в нужное время, когда в стране делили едва появившуюся частную собственность.

К примеру, «Газпром» — очень крупная частная компания, управляемая олигархом Алексеем Миллером — раньше был Министерством газовой промышленности СССР. Его история довольно запутанная; многие на Западе остались довольны его приватизацией в конце 1990-х годов, некоторые даже сами заработали на этом деньги. Но в 2000 году, вскоре после того, как Владимир Путин стал президентом России, компания показала свое истинное лицо. Путем финансового давления — и не без помощи вооруженной «налоговой полиции» в масках и ареста генерального директора — «Газпром» приобрел «Медиа-Мост», на тот момент крупнейшую независимую медиакомпанию в России, владевшую в том числе телеканалом НТВ. Руководство «Газпром-Медиа» сразу же уволило сотрудников и закрыло несколько изданий холдинга, а новый главный редактор НТВ прибыл на место в 4 часа утра в сопровождении личной охраны.

С тех пор холдинг «Газпром-Медиа» поглотил многие другие средства массовой информации. Зачем вообще газовой компании владеть газетами и телеканалами? Дело в том, что это не обычная газовая компания, которая существует исключительно для добычи и продажи топлива. «Газпром» — это, скорее, газовая компания, которая, помимо добычи и продажи топлива, еще и помогает Путину оставаться у власти. Благодаря «Газпрому», он контролирует значительную часть прессы, реализует свои внешнеполитические инициативы — в первую очередь, строительство газопровода «Северный поток-2», который позволит России продавать газ напрямую Германии, минуя Украину, и помогает обогащаться своим друзьям. Дмитрий Медведев входил в совет директоров «Газпрома» с 2000 по 2008 год — в тот же период он возглавлял администрацию президента Путина и был вице-премьером (а затем отработал один срок в качестве президента России, после чего уступил, чтобы позволить Путину снова баллотироваться). Миллер, нынешний глава «Газпрома», работал с Путиным в мэрии Санкт-Петербурга в 1990-х годах. В «Газпроме» нашлось место и для семьи: в 2018 году родственник президента Михаил Путин стал заместителем председателя правления.

Спустя два десятилетия с того момента, как «Газпром» получил контроль над «Медиа-Мостом», политические лидеры в других странах решили последовать примеру Владимира Путина и попытались создать собственных олигархов и олигархические компании. Обычно это происходило в автократиях, где никто не озабочен соблюдением правил о недопущении конфликта интересов и кумовства, даже если такие правила существуют. Но все чаще это происходит и в демократических странах — особенно в неустойчивых демократиях, которыми руководят лидеры, ищущие дополнительной помощи для сохранения своей власти. Например, премьер-министр Венгрии Виктор Орбан создал небольшую группу олигархов, чтобы распределять госконтракты непосредственно среди них, и предоставил им ссуды через контролируемые государством банки развития. Олигархи отплатили за все эти преференции. Один из них построил большой футбольный стадион в родном городе Орбана. Другие — конечно же — скупили все медиа, которые сейчас уже практически полностью находятся под контролем государства или (через олигархов) правящей партии.

Теперь эстафету приняла нативистская правящая партия Польши. Стремительный взлет Обайтека, конечно, не сравнится с успехами венгерского олигарха Лоринка Месароша, который на вопрос о том, как так получилось, что его бизнес вырос быстрее, чем Facebook Марка Цукерберга, ответил: «Возможно, я умнее». (В другой раз он сказал: «Мой успех состоялся благодаря трем факторам: Богу, удаче и Виктору Орбану».) Тем не менее, Обайтек не постеснялся копировать «Газпром». В декабре Orlen объявила о приобретении Polska Press, медиакомпании, в которую входят 20 региональных газет, 120 еженедельных журналов и 500 онлайн-порталов. Компания была выставлена на продажу в течение некоторого времени. Неудивительно, что ни один иностранный и ни один польский инвестор не захотел вложить деньги в местные польские издания.

Дальше история развивалась по классическому сценарию: уже через несколько недель после объявления о сделке, энергетическая компания начала увольнять членов совета директоров и заменять главных редакторов на тех, кто ранее демонстрировал лояльность правящей партии. Orlen также купил главное польское агентство по медиа-дистрибуции, и открыл собственное агентство медиа-рекламы, которые дают возможность поддерживать проправительственные СМИ и наказывать независимые издания. (У вас такой хороший маленький журнал… жаль, что его нет ни в одном газетном киоске). Подражая модели «Газпрома», в Orlen также начали нанимать друзей и родственников членов партии «Право и справедливость». Так, жена одного из членов парламента получила сразу несколько прибыльных должностей. Не забывайте, что государственное казначейство контролирует часть акций Orlen, а потому государство должно получать выгоду от инвестиций компании. Но вместо этого компания инвестирует в пропагандистов правящей партии. Попробуйте вообразить себе, что деньги американских налогоплательщиков тратятся на поддержку Fox News — или даже MSNBC — и вы поймете, почему это возмущает людей. Один польский суд уже поставил под сомнение законность этой сделки.

В Orlen оправдывают свою медиаэкспансию словами о «синергии» и «диверсификации». Когда я задала компании вопросы о замене редакторов, а также о резко сокращающемся тираже многих новостных СМИ, в ответ мне заявили, что «не вмешиваются» в «кадровые вопросы» Polska Press. Никаких других подробностей о сделке представитель компании не сообщила. «Сделка была тщательно проанализирована как нашими штатными экспертами, так и внешними консультантами, — написала она в электронном письме, — с проведением комплексной проверки финансовых, юридических и налоговых вопросов… Таким образом, наше приобретение издательского дома — это в первую очередь бизнес-шаг, который, как ожидается, принесет экономические выгоды».

На самом деле, в эпоху, когда так называемая неолиберальная экономика совершенно вышла из моды, эта сделка является полезным напоминанием о том, насколько нелиберальными могут быть госкомпании. Это было очевидно, когда в 1989 году рухнул коммунизм; а недавние события в Польше, Венгрии и Турции должны еще раз напомнить об этом всем, кто забыл. Национальная железнодорожная или энергетическая компания имеет право на существование, если, подобно общественным медиа в некоторых странах с эффективным управлением, за ней может быть установлен строгий аполитичный контроль. Трудно вообразить, что Amtrak (железнодорожная госкомпания в США) скупает американские местные газеты и ​​превращает их в проводник каких-либо узкопартийных интересов. Там же, где нет беспристрастного подхода, общенародное достояние может быть легко скомпрометировано.

Все это — часть более крупной и важной истории. Кейс компании Orlen — это предупреждение не только о государственных компаниях, но и о демократии, политической системе, которую теперь уничтожить гораздо проще, чем прежде. Чтобы разрушить демократию, вам больше не нужны танки на улицах или военные, врывающиеся в президентский дворец. Вы можете создавать свое однопартийное государство очень постепенно, в течение многих лет, просто перекраивая правила игры, перемещая денежные потоки, оказывая давление на суды и прокуратуру, устраняя неугодные медиа и, главное, создавая олигархов, которые будут финансировать ваши проекты, блокировать ваших врагов и давать вам возможность использовать государственные деньги для обогащения вашей партии или вашей семьи. Этот метод куда более выгодный — и куда менее стрессовый — чем старомодный государственный переворот, и теперь именно он угрожает демократиям.