Чтобы ответить на эти вопросы, мы должны рассмотреть более общие моральные вопросы, связанные с обусловленностью помощи. Просто положиться на интуицию здесь не получится, все сильно зависит от контекста. Например, большинству людей показалось бы гротескным вытаскивать тонущего человека из моря только при условии, если бы он согласился каждую неделю бесплатно косить вашу лужайку. И не показалось бы неразумным поддерживать человека в период реабилитации при условии, что впоследствии он будет держаться подальше от дурного влияния. Не является принуждением и предложение иностранной помощи при условии, что она будет использоваться справедливо и без дискриминации по признаку пола, сексуальной или этнической принадлежности.
За всеми этими суждениями стоит более или менее последовательный набор принципов. Прежде всего: экстренная помощь не должна оказываться на возмездной основе. Элементарная человеческая порядочность предполагает, что мы не торгуемся, когда речь идет о срочной помощи в вопросах жизни или смерти. Когда кто-то находится в отчаянии, неприемлемо ставить ему условия из-за чрезвычайно асимметричного баланса сил. Если я тону, мой потенциальный спаситель может потребовать от меня почти все, что угодно, и мне придется согласиться.
Когда кто-то находится в отчаянии, неприемлемо ставить ему условия из-за чрезвычайно асимметричного баланса сил
В менее остром кризисе справедливой будет определенная степень условности, которая позволит гарантировать, что помощь будет использована по назначению. Это особенно важно, когда существует потенциальное несоответствие между ценностями помогающего и конечного бенефициара — или посредника, например, благотворительной организации. Например, некоторые люди обоснованно опасаются давать деньги гуманитарным благотворительным организациям, управляемым религиозными группами. Многие подобные организации могут заверить нас в том, что не будут тратить деньги на религиозные цели, но некоторые из них с гордостью направят собранные пожертвования на Библии, пасторов и так далее. Даже в кризисной ситуации жертвователи имеют право хотеть, чтобы их деньги пошли на чье-то пропитание, а не на Писание, и ожидать, что благотворительные организации будут уважать этот выбор.
Люди должны быть готовы принять эти условия в знак признания затрат времени или ресурсов для жертвователя. Даже когда помощь предлагается без каких-либо ожиданий, что она будет возвращена, мы все равно обязаны использовать ее по назначению. Базовое уважение требует хотя бы этого.
Иногда вполне разумно предлагать помощь в зависимости от очень конкретных идеалов. Некоторые стипендии на обучение, например, предоставляются людям из неблагополучных семей при условии, что они проработают в спонсирующей организации в течение минимального количества лет после получения квалификации. Попечители музея или галереи могут определять виды работ, которые они готовы оплачивать, и даже поставить свое имя на здании. Однако в таких случаях важно то, что получатели могут выбирать, принимать ее или нет. Баланс сил таков, что никого не принуждают делать то, что ему не нравится.
Таким образом, нельзя однозначно сказать, имеет ли право помогающий ставить условия для своей поддержки. Все зависит от истинного характера и мотивации этой поддержки. Когда помощь не является чистой благотворительностью и предлагается, по крайней мере отчасти, потому, что она способствует достижению целей дающего, следует ясно дать понять, что это средство для достижения цели, а не для его собственного благополучия. В этом случае, даже если цели благородны, они принадлежат дарителю, а не получателю.
Как с этими рассуждениями соотносится западная помощь Украине? Если в основе этой помощи лежит моральный принцип, что Украина имеет право защищать себя, то единственное разумное условие — что эти деньги не идут в карманы коррумпированных чиновников и страна ведет войну в соответствии с международным правом. Не дело оказывающих эту помощь указывать Украине, как вести себя в том или ином случае. Друзья могут давать советы, но они не должны диктовать.
Но солидарность — не единственный мотив. Многие страны считают, что стабильность и мир в Европе требуют сдерживания путинской агрессии, но не полного сохранения территориальной целостности Украины. По законам realpolitik, Украине помогают продвигать интересы всего региона. Если оказываемая помощь перестанет решать эту задачу, исчезнет и обоснование для ее выделения. Лидеры государств, чья помощь обусловлена таким просвещенным личным интересом, должны быть достаточно честными, чтобы заявить об этом, и не притворяться, что действуют из чистого сострадания.
Лидеры государств, чья помощь Украине обусловлена просвещенным личным интересом, должны заявить об этом, и не притворяться, что действуют из чистого сострадания
Разница между чисто принципиальной и инструментальной помощью ясна в теории, но размыта на практике. Немногие страны настолько благородны, чтобы поддерживать Украину исключительно из принципа, и немногие настолько беспринципны, чтобы рассматривать ситуацию исключительно с точки зрения геополитической силовой игры. Баланс между этими мотивами будет проверен в ближайшие месяцы, а может и годы. Мы узнаем, какая часть поддержки была предложена Украине для защиты свободы, а какая — для защиты национальных интересов дарителя. Будут ли оказывать давление на Украину, чтобы она отклонилась от самостоятельно выбранного пути? Ответ на этот вопрос станет хорошим показателем того, где находится этот баланс.
