В самом начале пандемии аналитики предрекали рост общественной поддержки государства, восстановление доверия к экспертам, а также усиление евроскептицизма и европейского федерализма. Но результаты нового опроса Европейского совета по международным отношениям (ECFR) ставят под сомнение все три предположения. Чтобы понять, как спланировать посткризисное восстановление, власти европейских стран должны понять реальные настроения. О том, как сейчас выглядит срез общественного мнения в Европе, и что произошло с прежними националистами и глобалистами, в статье для ECFR пишут политологи Иван Крастев (Центр либеральных стратегий) и Марк Леонард (ECFR). 

 Incident in a Museum XIX, 1987, Michael Baldwin, Mel Ramsden  

До кризиса европейский континент четко разделялся на проевропейских космополитов и евроскептиков-националистов. В начале пандемии все ожидали, что вирус может изменить баланс между этими двумя лагерями в Европе, усиливая националистов — об этом предупреждал, например, президент Франции Эммануэль Макрон. Но опрос ECFR, который проводился среди 11 тысяч респондентов в девяти странах Европы, показывает, что вирус не усилил ни евроскептиков, ни еврокосмополитов, а разрушил различие между ними. 

С одной стороны, многие националисты, похоже, осознали, что европейское сотрудничество — единственный способ сохранить свои национальные государства в том виде, в котором они существуют. С другой стороны, многие космополиты увидели, что в мире, зажатом между Китаем Си Цзиньпина и Америкой Дональда Трампа, лучшая надежда Европы на сохранение своих ценностей заключается в укреплении своего «стратегического суверенитета», а не в том, чтобы полагаться на глобальные многосторонние институты. Это новое настроение создает удивительное пространство для возрождения европейского проекта. Но если члены правящего класса по всей Европе не развеют свои иллюзии о том, что происходит, они рискуют упустить момент. 

Иллюзия первая: кризис создал новый консенсус в Европе, убедив большую часть общества поддержать усиление государства 

Возвращение «большого правительства» — это факт. Но во многих случаях это вызвано не общественным запросом, а тем, что элиты сами пользуются большей властью для борьбы с пандемией. Опрос ECFR показывает, что только 29% респондентов больше доверяют правительству и считают, что оно преуспело во время кризиса. При этом 33% потеряли веру во власть и полагают, что государство могло бы проявить себя лучше в борьбе с коронавирусом. Граждане сегодня, похоже, видят в государстве не столько двигатель прогресса, сколько механизм страхования; или, возможно, склад невостребованных работников или масок, лекарств и продуктов питания, которые нам могут понадобиться во время следующего кризиса.

Конечно, эти совокупные цифры маскируют огромные различия между государствами-членами ЕС. С одной стороны есть Дания, где 60% избирателей доверяют власти больше, чем раньше. Другая крайность — Франция, где 61% испытывает меньшее доверие к правительству и негативно воспринимает его нынешние действия. 

Как правило, взгляды находятся в прямой зависимости от политических предпочтений: сторонники парламентских партий обычно удовлетворены действиями правительства, и наоборот. Выделяется разве что Швеция: там, сторонники нескольких неправительственных партий также согласны с тем, что правительство работало хорошо. При этом Covid-19 никак не изменил баланс между политическим мейнстримом и его популистскими оппонентами. 

Таким образом, кризис коронавируса не расчистил путь для новых политических субъектов; и при этом это существенно не изменило отношение избирателей к роли государства.

Иллюзия вторая: кризис привел к всплеску поддержки экспертов

Миллионы людей неукоснительно следовали советам медицинских экспертов во время локдауна. Но опрос ECFR показывает, что возвращение общественной веры в экспертизу — иллюзия. К сожалению, нет никаких доказательств, свидетельствующих о скором возвращении к просвещенной политике, которая основывается на фактах и убеждениях, а не на эмоциях и мобилизации. 

Большинство граждан не доверяют экспертам и властям, поскольку не считают их независимыми, стоящими в стороне от политической драки и дающими объективную оценку. 38% считают, что эксперты были ангажированы политиками и скрыли информацию от общественности, а 27% в принципе не верят экспертам. Только 35% опрошенных считают, что работа экспертов может быть полезна для них. 

Здесь также есть большие различия от страны к стране. Больше всего верят экспертам в Дании (64%) и Швеции (61%), меньше всего — во Франции (15%), Испании (21%) и Польше (20%). Есть заметные изменения вдоль партийных линий. Например, доверяют экспертам, как правило, сторонники правящих партий, а избиратели популистов редко считают работу экспертов полезной.

Иллюзия третья: кризис привел к росту числа как националистически настроенных евроскептиков, так и проевропейских федералистов 

В начале кризиса многие беспокоились, что он вызовет подъем евроскептиков. Первой реакцией многих правительств стран ЕС было закрытие границ и введение экспортного контроля — иногда даже вопреки правилам, регулирующим единый рынок. И без того напряженные отношения между северными и южными государствами-членами ЕС вскоре обострились еще больше. Ряд экспертов проводили параллели между кризисом Covid-19 и кризисом беженцев. Но если кризис беженцев был проявлением этнического национализма, то пандемия — проявление национализма территориального. В самые опасные дни пандемии правительства относились к мигрантам так же, как и к коренным жителям, а возвращающиеся из-за границы соотечественники рассматривались как иностранцы и помещались в карантин независимо от их гражданства. Если кризис беженцев разделил европейское общество на националистов и проевропейцев, то коронавирусный кризис стер разницу между ними. 

Этот вывод кажется парадоксальным. С одной стороны, большинство опрошенных во всех странах считают, что ЕС плохо отреагировал на кризис и не справился с вызовом: в Италии так ответили 63%, во Франции — 61%. Большинство также признались, что Европейский союз, с их точки зрения, вообще был неуместен во время пандемии.

В то же время большинство опрошенных считают необходимым расширять сотрудничество внутри ЕС активнее, чем это было до кризиса. В прошлом году мы фиксировали, что только люди, которые мало верили своим политическим системам, рассматривали Евросоюз как лекарство от национализма. Однако теперь те, кто выразил уверенность в способности своих правительств решать проблемы, еще больше поддерживают более тесное сотрудничество с ЕС, чем в среднем по стране. Похоже, они осознали, что национальное государство не лишено смысла, но, в то же время, по словам канцлера Германии Ангелы Меркель, «у национального государства нет будущего, оно обречено на одиночество». Кризис дал гражданам ощущение, что их государства остаются одни в мире, который становится все более опасным.

Мир после Covid-19 глазами европейцев: три ментальные модели

Пандемия не изменила внутриполитические предпочтения европейцев, но повлияла на то, как они видят мир за пределами Европы. В частности, кризис коронавируса серьезно ухудшил имидж США и Китая в восприятии респондентов. 

На основе полученных данных можно построить три ментальные модели, чтобы описать, как европейские граждане воспринимают мир после кризиса.

Первая модель — «DIYers» (от англ. do it yourself — «сделай сам»). Это категория европейцев, которые полагают, что после кризиса геополитика будет такой же, как в девятнадцатом веке, когда каждая нация была самостоятельной. Они составляют 29% опрошенных: некоторые из них уверены в способности своего государства заключать союзы с другими игроками для защиты своих интересов; другие не верят в свое государство, но не видят перспектив для эффективного сотрудничества ни на европейском, ни на глобальном уровне.

Вторая модель — «New Cold Warriors» («новые холодные воины»), которые составляют 15% опрошенных. Люди с таким мировоззрением полагают, что геополитика будет напоминать двадцатый век: биполярный мир с США как лидером его свободной части и Китаем как лидером самодержавной оси, в которую входят такие государства, как Россия и Иран.

Наконец, третью модель представляет самая крупная и политически важная группа — «Strategic Sovereigntists». Это 42% респондентов, которые склонны считать, что двадцать первый век станет эпохой блоков и регионов. По их мнению, актуальность Европы в эту новую эру будет зависеть от способности Евросоюза действовать сообща. Это мировоззрение буквально разрушает традиционную разделительную линию между глобалистами и националистами. С одной стороны, националисты начинают понимать, что их государства могут быть суверенными только как часть европейского блока. С другой стороны, разочарованные глобалисты осознали, что их мечта о многостороннем мире глобального управления не может быть осуществлена ​​с приходом к власти Трампа, Си и Владимира Путина. К этой ситуации привел не сам коронавирус, а неспособность международного сообщества выработать эффективные общие ответы. Для тех, кто склонен к этой ментальной модели, Европа больше не является проектом, мотивированным прежде всего идеями и ценностями; это сообщество, которое должно держаться вместе, чтобы вернуть контроль над своим будущим. Мировоззрение этой группы можно описать как «прогрессивный протекционизм»: поскольку европейцы в меньшей степени могут полагаться на глобальные решения для укрепления своего видения того, в каком мире они хотят жить, они решили создать свою утопию на европейской территории. 

Коронавирус помог вылечить политический вирус антиевропейства

Правительства европейских стран и институты ЕС в Брюсселе осознали, что коронавирусный кризис создал пространство для коллективных действий в Европе. Но для того, чтобы лидеры создали более мощную и объединенную Европу, они должны сделать правильный политический выбор и выстроить свои аргументы таким образом, чтобы они объединяли, а не отталкивали европейских избирателей.

Некоторые эксперты отмечали, что сейчас для ЕС настал «момент Гамильтона» и ЕС уже на пути к созданию Соединенных Штатов Европы с центром в Брюсселе. Эта идея восходит к взглядам Александра Гамильтона, первого министра финансов США, который направил свою страну на неумолимый путь к федерализации путем разделения долгов революционной войны. Тем не менее, результаты опроса предполагают, что чувства европейских граждан сегодня ближе к тем, что выражал британский историк Алан Милвард, который утверждал, что движущей силой европейского проекта было восстановление национального суверенитета. Но Милвард писал о спасении государств в 1950-х годах от разрушений, вызванных внутриевропейскими конфликтами. В 2020 году угроза исходит из-за пределов Европы: Европа должна восстановить свой суверенитет от Китая и Америки Трампа, а также от цифровых гигантов, таких как Facebook и Huawei.

Европейский проект следует переосмыслить как интеграционный процесс, основанный не на общих идеалах, а на общей судьбе. Но даже несмотря на то, что европейцы признают, что они нуждаются друг в друге, чтобы вместе противостоять враждебному миру, им все равно не хватает уверенности как в своих собственных правительствах, так и в европейских институтах. 

В течение многих лет евроскептицизм и популизм сравнивали с недугом который приобрел масштабы эпидемии. Среди европейских лидеров, таких как Макрон и Олаф Шольц, теперь есть надежда, что настоящий вирус, возможно, помог вылечить политический вирус антиевропейства, и что популизм сейчас отступает. 

Но важно понимать, что корни этого нового запроса на сотрудничество — не в аппетите к институциональному строительству, а в тревоге по поводу потери контроля в опасном мире. Любой неуклюжий аргумент в пользу евроинтеграции может спровоцировать вспышку антиевропейских настроений, еще более ядовитых, чем прежде. Как и в случае с испанским гриппом, вторая волна евроскептицизма может оказаться самой смертоносной.

Перевела и пересказала Наталья Корченкова