Член Американского философского общества Джаред Даймонд, работающий на стыке антропологии, биологии, лингвистики, генетики и истории и получивший в 1997 году Пулитцеровскую премию за книгу Ружья, микробы и сталь (Guns, Germs, and Steel), ещё год назад был настроен довольно пессимистично по отношению к шансам нашей цивилизации на выживание. В своем интервью Radio New Zealand в 2019 году Даймонд заявил, что “всегда есть соблазн считать сегодняшний кризис — тяжелейшим. Так нам казалось в 1940 году, когда началась Вторая мировая война, в 1950 г. во времена холодной войны и в 1960 г. в дни Карибского кризиса. И всё же я считаю, что сегодняшняя ситуация — самая опасная из всего, чему мне довелось быть свидетелем”. По оценкам Даймонда “если человечество не пересмотрит стратегию своей жизни на планете, впереди у него лет тридцать (шансы 49 к 51)”. По его расчётам столько лет потребуется, “чтобы истощить ресурсы планеты до необратимой точки. Поэтому ближайшие десятилетия для планеты — критические. Сможем ли мы выйти на устойчивый путь развития или продолжим нестись к краю пропасти”.
The thinker, Mulholland dam, 1930. Photo by Hiromu Kira
Однако в процессе сегодняшней пандемии что-то заставило его пересмотреть свои взгляды, и в интервью каналу BBC на этой неделе, он повысил ставки на хороший исход дела для человечества уже до 58 процентов.
В своей последней книге Upheaval Даймонд рассматривает кейсы выхода различных наций из кризиса. The Guardian пишет, что из всех книг Даймонда эта — самая политическая. В ней он сравнивает процесс выхода нации из кризиса с процессом, который в тот или иной момент своей жизни проходит каждый человек, будь то потеря работы, развод или смерть близкого. “Наша способность справляться с кризисом — это наша способность изменить себя в чём-то. Восстановление — это баланс между сохранением тех наших черт, которые помогают в жизни, и поиском новых путей решения проблем в изменившихся обстоятельствах”. Даймонд повторяет не новую, но важную мысль: невозможно найти выход без признания кризиса и выявления его причины.
В интервью BBC Даймонд говорит, что вирус впервые поставил человечество в ситуацию противостояния общему явному врагу, и что наиболее длительные последствия кризиса станут исчисляться не количеством его жертв, но изменениями в стратегии, которые должен принять мир. Не только по отношению к вирусу, но и к изменениям климата и другим проблемам мирового уровня. И в данном случае речь идет не об альтруизме, но о решениях, в которых заинтересованы как все вместе, так и каждая страна по отдельности.
По мнению Даймонда, Китай — чью реакцию на нынешний кризис многие ставят в пример — в очередной раз показал, что может действовать быстро, но не способен увидеть разницу между “действовать быстро и хорошо” и “действовать быстро, но плохо”. Проблема Китая, как и любой другой диктатуры, говорит Даймонд, в одном основополагающем недостатке — в условиях цейтнота диктатуры не видят разницы между хорошими и плохими политическими решениями.
Даймонд считает, что пандемия безусловно затронет каждую страну в мире. Поэтому он подчёркивает важность того, что мы в первый раз столкнулись с явным и общим врагом. Изменения климата также угрожают всей планете без исключения, но они не так очевидны. Климат не убивает людей в одночасье, в отличие от вируса. Несмотря на то, что вирус более летален в коротком промежутке времени, изменения климата представляют собой куда более опасную проблему в долгосрочной перспективе. И здесь Даймонд позволяет себе быть “осторожно оптимистичным” в том, что если человечество выработает стратегию борьбы с “общим явным врагом”, это поможет ему в будущем объединиться для борьбы с менее явными противниками.
По отношению к болезненным экономическим и политическим изменениям, которые повлекла за собой пандемия (как, например, резкое усиление авторитаризма в Венгрии), Даймонд не высказывает особенного удивления. Жизнь на планете Земля вообще сложна, говорит он, — и, к сожалению, в ситуации кризиса некоторые люди предпочитают низкое поведение. Однако хорошая новость в том, что далеко не все делают такой выбор. Даймонд уверен, что в итоге Венгрии придется признать: с вирусом в одиночку не справиться. Поэтому, хочется им того или нет, но венгерскому правительству придется присоединиться к общим глобальным действиям.
William Nicholson. The Downs at Rottingdean, Sussex, 1909
Таким образом, несмотря на все трудности, Даймонд предпочитает видеть хорошую сторону сегодняшнего кризиса. Он считает, что мир получил возможность объединиться, а у человечества появился шанс почувствовать свою общую глобальную идентичность. До сегодняшнего дня идентичность рассматривалась только в рамках национальных государств, и чувство принадлежности к какой-то одной нации всегда было хорошим инструментом объединения против внешнего врага и даже поводом отложить внутренние распри (так, на время Второй мировой британцы забыли о классовой вражде). Но как только внешний враг исчезал, люди снова возвращались в исходное несознательное состояние. Сегодня мы то и дело видим знаки глобального единства — от масок до команд врачей, которые одни страны отправляют для помощи другим. Мы видим совместные усилия ученых и врачей в поиске вакцины и путей лечения. Все эти события внушают надежду.
P.S.: Видеть положительное в тех возможностях, которые открывает сегодняшний кризис, важно. Но еще важнее — не упустить эти возможности.
Если бы мы только могли представить, что “поле”, на котором разыгрывается наша реальность, не разделено. Что Другой — это не противник, но тот, кто плечом к плечу играет с нами в одной команде. Что это пространство — общее, и все мы объединены не просто желанием выиграть на короткой дистанции, но целью сохранить это пространство, для чего стоит подставлять ближнему плечо…
Возможно сегодня человечеству выпадает уникальный шанс пересмотреть правила игры и перейти к другой парадигме отношений — вступить в зрелость человеческого сознания.
_____________________
Использованные материалы:
