Роберт Скидельски: Путь России в досовременность

Русский писатель Петр Чаадаев сказал о своей стране: «Мы никогда не шли об руку с прочими народами; мы не принадлежим ни к одному из великих семейств человеческого рода; мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и у нас нет традиций ни того, ни другого. Стоя как бы вне времени, — писал Чаадаев, — мы не были затронуты всемирным воспитанием человеческого рода».

Это было в 1829 году. «Загадка, завернутая в тайну и помещенная внутрь головоломки», как Уинстон Черчилль описал Россию более века спустя, и сегодня ничуть не приблизилась к своему разрешению. Философ Джон Грей недавно написал, что президент России Владимир Путин «олицетворяет тот мир, который современный западный разум не может постичь. В этом мире война остается постоянной частью человеческого опыта; смертельная борьба за территорию и ресурсы может вспыхнуть в любое время; люди убивают и умирают ради мистических концепций». Вот почему западные комментаторы и россияне либеральных взглядов озадачены так называемой «специальной военной операцией» Путина в Украине.

Легче всего объяснить действия Путина особенностями его личности — но это будет упрощением. Путин ведет себя не как опытный шахматист, просчитывающий каждый ход, но и не как правитель, потерявший разум от власти или стероидов.

Скорее всего, у Путина искаженный или, по крайней мере, односторонний взгляд на российскую историю и на то, что составляет особую добродетель России. Но это не объясняет широкую поддержку его нарратива об Украине в российском обществе и интеллектуальной элите. Мы все в какой-то степени являемся пленниками своих национальных мифов. Просто российская мифология не идет в ногу со «всемирным воспитанием человеческого рода».

Мы ожидаем, что Россия будет вести себя как более или менее современное, или даже постмодернистское европейское национальное государство, но забываем, что она пропустила три важнейших компонента европейской модернизации. Во-первых, как писал Юрий Сенокосов, Россия никогда не переживала Реформации и эпохи Просвещения. Это, утверждает Сенокосов, объясняется тем, что «крепостное право было отменено только в 1861 году, а система российского самодержавия рухнула только в 1917 году […] Затем она быстро восстановилась». В результате Россия так и не пережила периода буржуазной цивилизации, который в Европе сформировал очертания конституционных государств.

Во-вторых, Россия всегда была империей, а не национальным государством. Автократия — ее естественная форма правления. Для нынешнего царя распад Советского Союза в 1991 году был нарушением хода российской истории.

Третий недостающий компонент — и он связан с отсутствием первых двух — это либеральный капитализм. Его опыт в России был кратким и ограниченным. Маркс настаивал, что капиталистическая фаза экономического развития должна предшествовать социализму, потому что любая попытка построить индустриальную экономику на архаичной почве крестьянского примитивизма неизбежно приведет к деспотии.

Тем не менее, именно к этому сводилась революционная формула Ленина «Советская власть плюс электрификация всей страны». Ленин, блестящий оппортунист, следовал традициям великих царей-реформаторов, которые пытались вестернизировать российское общество сверху. Петр Великий требовал от русских мужчин брить бороды и наставлял бояр: «Над ествою не чавкай, как свинья; зубов ножом не чисти; хлеба приложа к грудям не режь».

В XIX веке отношения России с Европой приобрели новое измерение благодаря идее Нового Человека — западника, неразрывно связанного с философией Просвещения и увлеченного наукой, позитивизмом и рациональностью. Он появляется в образе Штольца в романе Ивана Гончарова «Обломов» в 1859 году. В романе Ивана Тургенева «Отцы и дети» (1862) такой герой — нигилист, Базаров из поколения «детей», защищает научный взгляд и выступает против иррациональных традиций своей семьи. Роман Николая Чернышевского «Что делать?» (1863), оказавший сильное влияние на Ленина, изображает цивилизацию из стекла и стали, построенную на фундаменте научного мышления.

Из-за своих неглубоких корней в русской культуре эти футуристические проекции вызвали крестьянский бунт писателей. «Записки из подполья» Федора Достоевского, опубликованные в 1864 году, не только стали одним из канонических текстов христианского славянофильства, но и подняли глубокие вопросы о самом модернизме.

Большевики предприняли величайшую попытку коллективно вывести Нового Человека из литературы в реальный мир. Они, как и Пётр Великий, понимали, что преобразование общества требует преобразования людей, его составляющих. Вместе с ведущими художниками-авангардистами своего времени они предприняли попытку модернизировать мышление людей и взрастить в них революционное сознание. Русские должны были стать Новыми Людьми с научным и коллективным мышлением, которые помогли бы построить коммунистическую утопию.

Эта попытка закончилась, пожалуй, самым большим провалом из всех. С учетом того, что Сталин считал социализм достигнутым уже в 1936 году, а навязанные государством литература и искусство соцреализма превозносили мистицизм над наукой, советские мечты о Новом Человеке остались ни с чем. Это отступление от науки и логики пережило распад Советского Союза и теперь является движущей силой правления Путина. Его собственная основанная на вере мифология, необычные симбиотические отношения с Патриархом Московским Кириллом, искажение истории и отрицание фактов подчеркивают степень отстранения России от современной Европы.

В своей книге 2003 года «Раскол наций» бывший дипломат Европейского союза Роберт Купер выражал мнение, что дальнейший путь России все еще открыт. Подписание Договора об обычных вооруженных силах в Европе и последующие шаги России в сторону вступления в НАТО показали, что «постмодернистские элементы» «пытаются вырваться наружу». Помешало ли этому сближению высокомерие Запада или несовместимость России с ним? Об этом еще долго будут спорить. К 2004 году Путин отбросил большую часть своих либеральных стремлений и стал придерживаться традиционализма. По классификации Купера, Россия — это современное досовременное государство.

После вторжения Советского Союза в Чехословакию в 1968 году чешский писатель Милан Кундера отказался ставить «Идиота» Достоевского на театральной сцене. «Мир преувеличенных жестов, темных глубин и агрессивной сентиментальности меня отталкивал», — сказал Кундера. Именно в этих темных глубинах, за фасадом рациональности, мы и можем увидеть войну Путина.