Уникальность текущего момента состоит в том, что атака на свободное общество происходит не в связи с войной, вооруженной конфронтацией или актами терроризма. “Впервые мы столкнулись с угрозой, когда физического врага у нас нет, но прямая атака на институты гражданского общества происходит”, — говорит бывший комиссар Совета Европы по правам человека Альваро Хиль-Роблес.
Это невероятный вызов для демократии
В Европе в целом и Испании в частности власти решили принять жесткие карантинные меры, ограничивающие свободы гражданина. Главная свобода, которая была ограничена повсеместно — свобода передвижения. Всех нас вынудили сидеть в дома в течение какого-то времени. Это мера, которая не применялась никогда ранее в истории человечества, кроме, разве что, таких ситуаций, как мировая война. Все это — невероятный вызов для демократии, с которым можно справиться только в условиях правового государства.
Как правовое демократическое государство может вводить такие серьезнейшие меры? Для этого должна быть определенная правовая основа — Конституция, которая позволяет правительству объявить ЧС или режим повышенной готовности, но одновременно запрещает это делать без существенных на то причин. Мы позволили ограничить нашу свободу перемещения ради высшей ценности — защиты здоровья граждан. Но даже в таком случае в правовом демократическом государстве правительство не может в одиночку принимать решения об ограничении прав и свобод, оно должно запросить одобрения у парламента и каждые 15 дней повторно уточнять возможность продлить эти меры.
В Испании никакого подобного опыта не было: после терактов 11 марта 2004 года вводились серьезные меры безопасности и контроль на границах, но это были разовые инициативы. Сейчас мы говорим об общих мерах в отношении всех граждан на долгий срок. Нам пришлось выстраивать с нуля правила поведения в этих обстоятельствах.
Важно понимать, что в данной ситуации приостановка конституционных гарантий предполагает не только ограничение множества прав граждан, но в наделение правительства правом наказывать и штрафовать за нарушение установленных мер. В Испании за нарушение самоизоляции были введены штрафы до 600 евро на человека, за несоблюдение прочих мер можно было понести ответственность вплоть до уголовной. Все это создает чрезвычайную ситуацию в стране, потому что мы никогда с этим не сталкивались.
От свободы передвижения к праву на жизнь
Василий Кандинский, «Ad Parnassum», 1932
Карантинные меры имеют эффект домино, и ограничение одних прав и свобод влечет за собой ограничения других. Приостанавливая свободу перемещения, я автоматически приостанавливаю право на образование: дети не могут идти в школу, студенты не могут идти в университет. Автоматически для многих приостанавливается и право на труд: водитель автобуса или машинист поезда не могут делать свою работу на удаленке; если они остаются дома, они теряют работу. Возникает проблема и с правом на жилище — если я не работаю, я не могу выплачивать ипотеку, у меня нет денег. Право на справедливый суд тоже приостановлено — нет судебных заседаний, судьи сидят дома, происходит закупорка системы правосудия, накапливается огромное количество дел. Более уязвимых категорий это касается в еще большей степени. Например, те, кто находится в тюрьмах или в домах для престарелых, в психиатрических больницах или в лагерях для беженцев. Если я сижу в тюрьме, какая мне разница, что всему миру запрещено выходить, я и так не выхожу из камеры. Но вот болезнь может войти в тюрьму, и я не смогу от нее убежать.
Здесь ответственность должны на себя брать государства: запрещая тебе работать, я отвечаю за последствия, я должен принять меры для того, чтобы ты не впал в бедность и не потерял свой дом. И так далее.
Но и вокруг самой защиты здоровья граждан, точнее, права человека на жизнь, во имя которого и вводились многочисленные ограничения, возникает много нравственных и этических проблем. Когда больницам Мадрида надо было принимать по 300 пациентов в день, возник недостаток коек, аппаратов ИВЛ, анестезиологов, санитаров. Все это подводило врачей к необходимости страшного выбора: между больным, у которого больше шансов быть спасенным, и больным, у которого их меньше — это жуткая ситуация. Врачи, конечно, делают все, что могут, и никакая система круглосуточно много дней подряд не может справляться с таким жутким кризисом. Но право на жизнь пожилых людей, когда выбор падал не в их пользу, было в огромной степени ущемлено. Мы не смогли защитить их в достаточной степени. При этом государство в разгар пандемии продолжало спасать в Средиземном море беженцев, которые бежали в Испанию из Марокко на плотах. Поэтому баланс трудно оценить.
Теперь мы понимаем, что государство — фундаментальная институция для охраны свобод и прав человека
После атаки на башни-близнецы в 2001 году мы терпели всё во имя безопасности, хотя наши права и свободы пострадали. Теперь, похоже, у некоторых правительств снова будет искушение усилить безопасность — и здесь должны вмешаться право, судебная власть, парламентская дискуссия и парламентский контроль. Потому что любая мера, ограничивающая право, должна отвечать принципу соразмерности.
В западном обществе мы придавали огромное значение либеральной экономике, полагая, что частная инициатива спасет нас от всего и все решит. Но на самом деле, если мы преодолеем нынешний мировой кризис, это произойдет только благодаря государству и национальному здравоохранению. Это ведь не частная инициатива все сделала, это все сделало государство. Без государственного здравоохранения умерло бы в два раза больше людей. Теперь мы понимаем, что государство — фундаментальная институция для охраны свобод и прав человека. Его вмешательство — контролируемое, но мощное и сильное.
Но даже с идеальным правовым государством страны не смогут спасти свою демократию в одиночку. Главным для нас является существование ЕС, европейская солидарность и институциональная глобальная поддержка. Бороться с мультилатерализмом, выступать против многосторонней помощи, как это делают президенты некоторых крупных держав мира (речь о Дональде Трампе, который отказался финансировать Всемирную организацию здравоохранения. — Ред.), которые нападают на ВОЗ — это просто глупость. Чьей будет вакцина от коронавируса, когда ее изобретут: общей или ничьей? Хочется верить, что патент будет всемирным, универсальным.
Европейские общества будут выходить из кризиса с огромным трудом. Нам понадобится огромная солидарность, чтобы финансовая национальная система в Европейском союзе как-то сбалансировала неравенство. Придется проделать огромный труд по восстановлению правовых рамок наших отношений в Европе и, возможно, внутри каждой страны. Ничего не будет так, как прежде.
Трудное прошлое и голосование во время пандемии
Ansel Adams, Mount Williamson Clearing Storm, 1944
У нас в Испании есть система, позволяющая голосование по почте — за две недели мы запрашиваем такую возможность, затем берем бюллетень, идем в почтовое отделение и отправляем наш голос. В день выборов почта доставляет наши голоса в определенные участки. Это обычная вещь в Испании, на каждых выборах так голосуют 2 млн человек. Через 25 дней будут выборы у нас в Галисии, все пройдет точно так же, кроме того, что участков будет в два раза больше, чтобы не было скопления людей. Можно ли так делать в других странах? Конечно. Весь вопрос в том, чтобы были технические гарантии, что никто не сможет фальсифицировать голоса, отправленные дистанционно.
В странах, которые находились под советской или фашистской оккупацией, когда эта система в течение многих лет проецировалась на общество, у населения возникла некая анестезия в отношении темы прав человека. В условиях диктатуры формируются целые поколения, которые не понимают, что такое демократия. В Испании, например, у нас до сих пор есть правые партии, выступающие за восстановление франкизма. Эти страны сильно отличаются от Великобритании или Франции. Очень трудно выйти из диктатуры, пока не пройдет длительное время, не сменятся поколения, и не произойдет формирование новых знаний и опыта.
В ЕС такая проблема есть с Венгрией и Польшей. В основе Европейского союза — уважение прав человека, соблюдение демократических принципов и правовое государство. И только две страны не понимают эти политические обязательства и не готовы в полной мере принять правила ЕС. И Венгрия, и Польша зачастую принимают авторитарные меры, в том числе в сфере правосудия, потому что не понимают, что демократия не может допустить продолжения старых методов коммунистических аппаратчиков, что демократия — это уважение к многообразию, уважение различных мнений и гарантии правового государства. Страны вступают в ЕС не только чтобы делить финансовую ответственность и снижать экономические риски — вы находитесь здесь для уважения прав и свобод, которые нам завещали основатели ЕС.
Уроки пандемии
Все, конечно, было очень жестко и тяжело — это неизбежно, когда общество оказывается в трудной ситуации. Но благодаря пандемии мы поняли, насколько важна солидарность. Мы вдруг открыли другую часть нашей жизни, вернули забытые ценности. Возникли всевозможные инициативы, позволяющие друг друга поддержать, например, проекты по доставке бесплатных обедов и ужинов. Люди стали более внимательны друг к другу: в обычно жизни они могли даже не разговаривать между собой, а теперь вдруг открыли для себя жизнь своего района, жизнь соседей.
Но идеальный мир не наступит сам по себе. Правовое государство нам никто не подарит. Более того, хватает тех, кто хотел бы у нас его отнять. Поэтому вне зависимости от того, есть чрезвычайная ситуация или нет, борьба за демократию и верховенство права всегда на повестке дня: это вызов для юристов, политиков, журналистов, исследователей общественного мнения. Я немало лет работал с патологией в сфере прав человека, но, в том что борьба за эти права будет успешной, я совершенно уверен.
Записала Наталья Корченкова
