Учиться на советских ошибках
По мировым стандартам, Китай, очевидно, не является демократией; его называют авторитарным, а иногда и тоталитарным государством. Но еще не так давно было немало оптимизма по поводу того, что Китай движется в правильном направлении. Если вы посмотрите на китайские политические документы, вы увидите множество упоминаний о демократии. Проблема в том, как это понятие интерпретировать. Во времена Мао Цзэдуна интерпретация демократии во многом была заимствована из советской модели: партия, государство и народ едины, они работают вместе. Так зачем же тогда нужна система голосования?
После смерти Мао в 1976 году у китайского государства возникла проблема. Ему нужно было провести реформы. Но если в советской системе Ленин был хорошим, а Сталин плохим, и советские лидеры легко могли отделить Ленина от Сталина, то в Китае все было немного сложнее, потому что Мао очень часто воспринимался и как Ленин, и как Сталин. Поэтому, когда он умер, в Пекине было официально решено, что Мао был на 70% хорошим и на 30% плохим.
Китаю необходимо было открыться международной системе, чтобы развивать торговлю в том числе с Западом. Но как это можно было сделать, не разрушив партийное государство? Идеологию постепенно начали исключать из политической системы. Да, вы до сих пор можете видеть коммунистические символы в Китае, в том числе гигантское изображение Мао Цзэдуна на площади Тяньаньмэнь. Но идеологию начали отодвигать в сторону в пользу так называемого научного метода развития. Лидеры Китая 1990-х годов уже не особо интересовались идеологией, многие из них имели инженерные и другие научные степени. Один из лидеров Китая Ху Цзинь Тао получил степень в области гидроэнергетики, и он определенно не был традиционным политиком. Он считал, что нужно говорить о науке, о развитии, об обогащении Китая.
Именно в этот момент стали появляться предположения, в том числе среди китаистов, что, возможно, Китай медленно начинает двигаться к настоящей демократии. Потому что, конечно, многих китайских лидеров тогда беспокоило еще и то, что случилось с СССР: партийная система закостенела, стала негибкой, не смогла модернизироваться и развалилась. А после событий на площади Тяньаньмэнь 1989 года в китайском правительстве возникла паника. Там решили, что если Китай не попытается реформировать свою систему, то он пойдет тем же путем — и начали обсуждать внутрипартийную демократию.
На пути к демократии: почему все пошло не по плану
Коммунистическая партия Китая — до сих пор крупнейшая политическая партия в мире, в ней состоит 98 миллионов членов. В 1990-е и 2000-е годы внутри партии были проведены реформы, которые позволили членам коммунистической партии баллотироваться на выборах на определенную должность низкого уровня. Это породило множество спекуляций: что произойдет, если голосование можно будет провести на более высоких уровнях партии, на уровне города, а может быть, даже на уровне провинции? Конечным результатом может стать то, что эти 98 миллионов членов партии действительно смогут проголосовать за своего лидера. Это также называется управляемой демократией: у вас есть демократическая система, но ею управляет партийное государство, чтобы гарантировать, что система не развалится.
В 1990—2010-х годах экономика Китая переживала бум. ВВП рос на 9−11% в год. Европа и Соединенные Штаты не смогли приблизиться к подобными показателям. И многие экономисты говорили, что это не может продолжаться долго, в конце концов, экономика Китая развалится. Как выразился один из знакомых профессоров, китайскую экономику объявляли мертвой чаще, чем Элвиса, и она все же продолжала существовать. Во время соцопросов в тот период респондентов спрашивали: считаете ли вы, что Китай — демократическое государство? Я не знаю насколько честными были эти опросы, но большинство людей сказали: да, я живу в демократической стране — посмотрите на мою зарплату, у меня дела идут намного лучше, чем у моих родителей, бабушек и дедушек. По их логике, если вы становитесь богатым, это демократия. Пока китайская система производила богатых и процветающих людей, все шло хорошо.
Это вызвало дискуссии о том, куда движется китайская демократия; было много предположений, что Китай в конечном итоге станет большим Сингапуром. Выборы в Сингапуре проводятся регулярно, но побеждает только одна партия. Может ли Китай сделать то же самое? Но здесь возникла большая проблема: в Китае нет верховенства права. В некоторых случаях вы можете подать в суд на мелкого чиновника — за коррупцию или если, скажем, в вашем родном городе произошла масштабная катастрофа с загрязнением окружающей среды. Но не больше. Но если вы попытаетесь распространить эту критику на государство и партию в целом, у вас будут проблемы.
В Гонконге была очень популярна фраза: заткнись и зарабатывай деньги. Пока люди слишком заинтересованы в бизнесе, в обогащении себя и своих семей, оставьте политику кому-нибудь другому. Такой подход был 20 лет назад. Именно в эту сторону предсказывали развитие китайской демократии. Все пошло не по плану.
Китай при Си Цзиньпине
Действующий лидер Китая, Си Цзиньпин, пришел к власти очень неожиданно в 2013 году. За несколько лет он прошел путь от бюрократа среднего звена до заместителя председателя КНР. И это многих застало врасплох. Звучало много предположений, что Си Цзиньпин станет китайским Горбачевым, поскольку у него был большой зарубежный опыт, он даже жил в США, изучая сельское хозяйство. Его отец был видным членом партии, подвергшимся чистке. Поэтому вполне логично было предположить, что, придя к власти, Си Цзиньпин будет считать, что ситуацию необходимо изменить. Но этого не произошло. Он не стал проводить серьезные реформы, а в 2018 году было объявлено о снятии ограничений на сроки полномочий китайских лидеров. Так что теперь Си Цзиньпин может оставаться на своем посту столько, сколько захочет. Я не знаю, хочет ли он быть пожизненным председателем, и каков его план. Но это означает, что договор, заключенный после смерти Мао, теперь разрушен.
Профессионалов в партии, особенно в ее высших кругах, увольняют, а на их место приходят люди, лояльные Си Цзиньпину. Его идеи считаются центральными. Что бы он ни сказал, это вполне может стать законом. Есть постоянная обеспокоенность по поводу внешних сил. Все, что сейчас происходит в Китае не так, будь то экономические проблемы, протесты или что-то еще, по официальной версии исходит извне, от Соединенных Штатов, Европы или их союзников.
Также Китай начинает демонстрировать признаки того, что он больше не заинтересован в экономическом росте. Си Цзиньпин говорит об общем процветании, о том, что разбогатеть больше не является хорошей идеей, гораздо важнее распределить богатство равномерно. Это очень похоже на маоистские идеи, и это вызывает беспокойство. В результате утечки одного официального документа десять лет назад мы узнали, что Китай считает недопустимыми для себя западными концепциями конституционную демократию, универсальные ценности, права личности, неолиберальную экономику, и журналистику в западном стиле.
Если вы зайдете в книжные магазины Пекина, вы увидите много-много книг о Путине. Проводились даже опросы в Китае, которые говорят: да, Путин великий, потому что он добивается цели — в отличие от США и Европы, где все спорят целыми днями.
Многие западные медиа предполагают, что Россия и Китай очень близки друг к другу, поскольку у них одинаковые взгляды на международный порядок. Но поработав в Китае и пообщавшись со студентами, а также поговорив с исследователями о России, я не считаю эти отношения такими уж близкими. Прежде всего, Китай склонен рассматривать Россию как державу, находящуюся в упадке, и вопрос для него не в том, придет ли Россия в упадок, а когда это случится.
Китай и Тайвань
Тайвань — небольшой остров с населением 23 миллиона человек, отколовшаяся провинция Китая. С конца 1990-х годов там проводятся свободные выборы, и это действительно раздражает Китай. Пекин постоянно заявлял, что демократия западного образца не подходит китайской нации, что с культурной точки зрения она просто невозможна. А тут есть живой пример Тайваня, где уже много лет относительно успешно проходят выборы. Китай не признает Тайвань и избранную власть на острове, продолжает вести с ним пропагандистскую борьбу и по-прежнему оставляет за собой право вернуть Тайвань.
Вероятность того, что Тайвань решит вернуться в состав Китая сам, сейчас уже крайне мала. Я преподавал в Тайбэе, и там очень трудно найти человека моложе 65 лет, который был бы вообще заинтересован в возвращении в Китай. Это ставит китайское правительство в очень сложное положение. Пекин обеспокоен тем, что долгое ожидание сделает мирное объединение просто невозможным. Но после вторжения России в Украину и неудавшегося захвата Киева за 72 часа, с которым они видят много параллелей, Китай стал более нервным по поводу любой краткосрочной военной операции против Тайваня. В Пекине понимают, что любая ошибка на Тайване приведет к падению партии. Они определенно попытаются напугать Тайвань. Но теперь я не считаю вторжение столь вероятным, как это было несколько лет назад.
«Когда дело касается войны или безопасности, нет ничего неизбежного»
В Китае хорошо понимают, что как только экономика замедлится, в стране возникнут проблемы с протестными настроениями. Что собирается делать Пекин? Вернуться к Мао?
Несколько месяцев назад было объявлено, что безработица среди молодежи в Китае достигла 20%. Ответ китайского правительства: мы больше не будем публиковать эту статистику. Вот такое решение проблемы. Если вы посмотрите на китайские социальные сети, вы увидите самые разные призывы, связанные с философией tang ping, то есть идеей поддержания минимального уровня жизни, отказываясь быть чужим инструментом для зарабатывания денег. Рождаемость в Китае также начала падать: Китай больше не лидер по численности населения, теперь это Индия. В отходе от традиционных китайских семейных ценностей, что бы это ни значило, начали обвинять ЛГБТК+ организации, которым, по официальной версии, платят США.
Все это очень важно и касается не только Китая, а затрагивает международное сообщество в целом. Китай по-прежнему — вторая по величине экономика в мире. Это по-прежнему крупный политический, социальный и военный игрок. Поэтому Китай будет очень внимательно следить за всеми мировыми выборами в течение этого года. Надеюсь, я ошибаюсь, но меня беспокоит, что Китай может закончить этот год более закрытым, более изоляционистским и потенциально представляющим угрозу безопасности как на глобальном уровне, так и для своей собственной страны и собственного народа.
Я родом из Канады, также жил в Новой Зеландии. В обеих странах были случаи, когда китайцы, живущие за границей, в том числе активисты, получали посреди ночи звонки или электронные письма со словами: «Надеюсь, у вашей семьи все хорошо» или «Будьте очень осторожны». Если кто-то оскорбляет Китай в интернете, этот человек станет мишенью, его адрес или другую личную информацию могут разместить онлайн. Китай очень ясно дал понять, что его законы против того, что он считает клеветой на китайскую нацию, распространяются и на людей за границей.
Когда дело касается войны или безопасности, нет ничего неизбежного. И я думаю, что будущее будет во многом зависеть от того, смогут ли две страны — США и Китай — выработать баланс сил и принять статус друг друга. Я не думаю, что мы дошли до того момента, когда это невозможно, но за последние пять лет ситуация определенно стала намного сложнее. Особенно в преддверии выборов в Соединенных Штатах, где Китай постоянно используется как боксерская груша, иногда в отсутствие надлежащих фактов. Если это будет продолжаться, достичь такого баланса станет еще труднее.
