Мрачная самоуверенность и другие открытия. С чем мы начнем 2021 год

В экономическом смысле Россия пережила коронавирусный кризис лучше, чем многие страны. Во многом это было связано со спецификой российской экономики. Россия в меньшей степени зависит от услуг, чем большинство западных стран, и от малых и средних предприятий, которые оказались настолько уязвимыми в условиях кризиса (крупные компании имеют относительно легкий доступ к финансам, большую способность перераспределять ресурсы и адаптироваться другими способами). По данным Oxford Economics, экономическая активность в России упала до 65% от докризисного уровня к концу апреля, в разгар локдауна, но восстановилась до 94-95% к концу лета. Все это вселило в Кремль «мрачную самоуверенность» — в том, что даже если дела плохи, у других все еще хуже.

Кремль не стал пользоваться возможностью для усиления централизации страны. Полномочия по борьбе с эпидемией (вместе с ответственностью) были делегированы регионам: губернаторам пришлось играть роль плохих парней, ответственных за сбои в системе здравоохранения и ограничения личной свободы. Путин же сохранил за собой роль благодетеля, который раздает подарки в виде нерабочих дней и материальной помощи. Единственная сфера, в которой Кремль смог воспользоваться ситуацией — это процедура выборов. Голосование распространилось на значительное количество дней и мест, процесс стало очень трудно контролировать процедурно. 

Но в целом никакой прямой выгоды от пандемии Владимир Путин не получил, отмечает Кадри Лиик. Как выразился политолог Иван Крастев: «Автократы наслаждаются только теми кризисами, которые они сами создали. Им нужно побеждать врагов, а не решать проблемы».

Внешнеполитическая повестка России оставалась в основном прежней. Поведение большинства стран во время пандемии могло лишь подтвердить представления российского президента о международных отношениях: либерализм и универсальные правила отступают, в то время как государствоцентризм, ярко проявившийся в закрытии границ Евросоюза весной, усиливается. «Вопреки рассуждениям тех, кто утверждал и утверждает, что роль государства в глобальном мире сокращается… Да, это возможно, когда‑то в отдаленной перспективе все будет меняться – все течет, все меняется. Но сегодня роль и значение государства важны», — сказал Владимир Путин в октябре на заседании клуба «Валдай».

Те, кто думал, что кризис сделает Россию более открытой к сотрудничеству с Европой перед лицом общей угрозы, ошибались. «Идеи использовать общую катастрофу пандемии для активизации ‘избирательного’ взаимодействия с Россией, в том числе и особенно в сферах здравоохранения и окружающей среды, которые возникли летом в нескольких европейских странах, к осени улетучились — с отравлением Навального и поддержкой Россией подавления президентом Александром Лукашенко протестов в Беларуси. Но даже если бы эти события не уничтожили планы по сотрудничеству с Россией, Кремль, вероятно, все равно не стал бы», — полагает Лиик. 

Россия и Запад мало сотрудничали в связи с пандемией — но там, где им это удавалось даже ненадолго, оно было окрашено духом соперничества. Например, в марте, Россия (вместе с Китаем) направила помощь западным странам, пострадавшим от внезапной нехватки масок и аппаратов искусственной вентиляции легких. Но помощь в этом случае была «инструментом мягкой силы и демонстрации превосходства — даже если это превосходство было недолгим» (позже сама Россия столкнулась с дефицитом масок и оборудования). Нигде этот дух соревнования не был более очевиден, чем в стремлении создать вакцину против Covid-19. «Символически апеллируя к космической гонке 1960-х годов, Россия назвала свой продукт ‘Спутник V’, — пишет Кадри Лиик. — Как непреднамеренно подчеркнул Путин, когда он впервые заговорил о российской вакцине в августе, для Кремля важно то, что это первая вакцина, официально зарегистрированная в мире».

Уроки 2020-го и глобальный мир: что дальше?

Раньше мы не без оснований полагали, что глобализация нанесла удар по национальным правительствам, пишет Янис Варуфакис, бывший министр финансов Греции, профессор экономики Афинского университета: «Президенты съеживались перед рынками облигаций. Премьер-министры игнорировали бедняков своей страны, но не Standard & Poor’s… Медиа-магнаты, нефтяники и финансисты, равно как и левые критики глобализированного капитализма, соглашались с тем, что правительства больше не контролируют ситуацию. Затем разразилась пандемия. За одну ночь правительства вырастили когти и обнажили острые зубы. Они закрыли границы и остановили авиасообщение, ввели драконовский комендантский час в наших городах, закрыли театры и музеи и запретили нам видеться с пожилыми родителями. Они даже сделали то, что до Апокалипсиса никто не считал возможным: отменили спортивные мероприятия». Так, по его словам, оказалось, что правительства сохраняют неумолимую власть. 

Еще один секрет, раскрытый в 2020 году, заключается в том, что «денежное дерево» действительно существует. Даже правительства, заявлявшие прежде о своей беспомощности, внезапно обнаружили у себя уйму денег для оплаты нерабочих дней, национализации железных дорог, поглощения авиакомпаний, поддержки автопроизводителей и даже тренажерных залов и парикмахерских. 

2020 год продемонстрировал также, что платежеспособность — это политическое решение, по крайней мере, для богатых стран Запада. Прекрасным примером здесь является Греция: еще в 2015 году греческий госдолг в размере 320 млрд евро был на первых полосах во всем мире и заставлял европейских лидеров сетовать на несостоятельность Греции. В год пандемии госдолг был на 33 млрд евро выше, но Европейский центральный банк «будет покупать столько греческих государственных облигаций, сколько необходимо, чтобы не допустить банкротства страны», подчеркивает Варуфакис. 

Кроме того, оказалось, что наблюдаемые нами горы концентрированного частного богатства имеют очень мало общего с предпринимательством. «Я не сомневаюсь, что Джефф Безос, Илон Маск или Уоррен Баффет умеют зарабатывать деньги и управлять рынками. Но лишь крошечный процент их накопленной добычи является результатом создания ценности, — пишет автор. — Взгляните на колоссальный рост с середины марта состояния 614 миллиардеров Америки. Дополнительные 931 млрд долларов, которые они накопили, не были результатом каких-либо инноваций или изобретательности, которые принесли дополнительную прибыль. Они стали богаче буквально во сне, поскольку центральные банки наводнили финансовую систему искусственными деньгами, что привело к резкому росту цен на активы и, следовательно, богатства миллиардеров». Освобожденные от конкуренции компании-гиганты, такие как Amazon, удивительно хорошо справились с крахом капитализма и его заменой чем-то напоминающим техно-феодализм, полагает Янис Варуфакис.

Что же дальше будет происходить в мире? О рисках и возможностях в предстоящем году пишут эксперты Atlantic Council Мэтью Бэрроуз и Роберт Мэннинг. По их мнению, кризис Covid-19 будет усугубляться на фоне медленного внедрения вакцины. Многие могут ослабить свою бдительность в ожидании вакцинации, многие не станут вакцинироваться, а вирус продолжит распространяться и мутировать, потенциально ограничивая эффективность вакцины. Ограничения на поездки за границу останутся в силе большую часть 2021 года. Управленческие полномочия избранного президента США Джо Байдена будут сильно ограничены, особенно если республиканцы сохранят лидерство в Сенате. Опросы показывают, что около 70% республиканцев считают выборы украденными у Трампа, а президентство Байдена нелегитимным. Западные страны будут бороться с медленным восстановлением экономики: большая часть мира не вернется к уровню ВВП до 2020 года даже к концу 2021 года. Только одна крупная экономика — Китай — испытает значительный рост (почти 2%) в 2020 году, который может увеличиться до 10% к концу 2021 года. Источником кризиса станет Северная Корея: Байден унаследует неудавшееся дипломатическое наследие последних четырех президентов. Несмотря на три встречи Трампа с Ким Чен Ыном, Северная Корея теперь может похвастаться еще более мощным арсеналом ядерного оружия. Рост глобального среднего класса, который был одним из главных достижений мира за последние три десятилетия, скорее всего остановится, если в 2021 году не произойдет серьезного восстановления после коронавирусного кризиса. Кроме того, мир находится на грани худшего продовольственного кризиса, по крайней мере, за последние пятьдесят лет: пандемия нарушила глобальные цепочки поставок продуктов питания.

В то же время предстоящий год открывает и окно возможностей. Например, дает шанс на обновление многосторонности: Байден скорее всего присоединится ко всем международным организациям и соглашениям, из которых вышел Трамп, включая Всемирную организацию здравоохранения, Совет ООН по правам человека и Парижское соглашение по климату. Но есть также возможность для обновления лидерства США в реформированной системе ООН: «Вместо того чтобы ждать, пока… случится неизбежная катастрофа, администрация Байдена могла бы опередить надвигающиеся кризисы и помочь создать условия, в которых появляющиеся технологии могут быть двигателем к достижению всеобщего блага», — предлагают Бэрроуз и Мэннинг.