«Моральный императив против морального риска»: как проходил обмен заключенными между Россией и Западом

История этого обмена началась за год до ареста Гершковича, в конце января 2022 года. Христо Грозев, журналист-расследователь, живущий в Вене, прогуливался вдоль водохранилища Silver Lake в Лос-Анджелесе с Марией Певчих, соратницей Алексея Навального, который на тот момент отбывал срок в российской тюрьме. Им пришла в голову безумная идея: организовать обмен российскими шпионами, содержащимися в западных тюрьмах, на Навального и других российских политзаключенных.

Примерно в это время Грозев узнал, что Россия отправила киллеров, чтобы убить его. Австрийские и американские власти предупредили его об этом и порекомендовали не возвращаться в Вену, где находились его жена и двое детей. Джеймс Рубин, руководивший проектом Госдепартамента по российской дезинформации и недавно посмотревший оскароносную документалку «Навальный», услышал о ситуации Грозева и предложил ему комнату в своем доме. Грозев переехал и провел следующие пару месяцев, обсуждая с ним секретный проект Silver Lake, о котором Рубин в конечном итоге расскажет своему боссу, госсекретарю Энтони Блинкену.

24 февраля 2022 года Россия начала полномасштабное вторжение в Украину. Певчих и ее коллеги были встревожены за Навального: ФСБ уже пыталась убить его по крайней мере один раз. Все, что могло хоть как-то мешать Кремлю убить его в тюрьме — какие-то остатки беспокойства о положении России в мире, какое-то подобие уважения к легитимности — теперь исчезло. «Если они бомбили Киев, — рассказала она мне, пересказывая свои мысли в то время, — Если они убивали десятки тысяч мирных жителей, то убийство Алексея превратилось из очень большого дела в очень маленькое». Секретный проект Silver Lake был актуален как никогда.

Летом 2022 года Певчих удалось договориться о встрече с Хиллари Клинтон. Грозев и Певчих были впечатлены — Клинтон, по их мнению, была первым человеком, которая действительно поняла эту идею. Предупредив, что на реализацию такого плана потребуются годы, она все же пошла с этой идеей в Белый дом. Президент Байден, Блинкен и советник Белого дома по национальной безопасности Джейк Салливан в конечном итоге согласились. Хотя, конечно, для них это решение было связано в первую очередь не с Навальным, а с бывшим морским пехотинцем Полом Уиланом, который отправился в Москву в поисках приключений и бизнес-возможностей, а в итоге был приговорен к 16 годам за то, что российские власти считают шпионажем.

В апреле 2022 года Россия обменяла еще одного бывшего морского пехотинца — Тревора Рида (осужденного на девять лет за предполагаемое нападение на московских полицейских) на российского летчика Константина Ярошенко, осужденного США за контрабанду наркотиков. В декабре 2022 года снова состоялся обмен: баскетболистку Бриттни Грайнер (осужденную на девять лет за ввоз в страну вейп-ручки с марихуаной) обменяли на торговца оружием Виктора Бута. Уилан, который находился под стражей дольше Рида или Грайнера, оба раза оказался за рамками этих обменов.

За заключенного, обвиняемого в шпионаже, российские власти хотели более крупную награду. Кого-то вроде Красикова, отбывавшего пожизненное заключение в Германии за совершение политического убийства средь бела дня в берлинском парке. Но Германия сказала «нет» — редкий и болезненный отказ для Белого дома, который еще больше поставил под вопрос успешность секретного проекта Silver Lake.

В марте 2023 года ситуация снова изменилась. Российские власти арестовали Эвана Гершковича, репортера The Wall Street Journal, и предъявили ему обвинение в шпионаже. В последний раз подобное происходило в 1986 году, когда Советский Союз арестовал по аналогичному обвинению корреспондента U.S. News & World Report Николаса Данилова. Это был очевидный ответ на арест американцами российского сотрудника ООН несколькими днями ранее. Тогда на обмен потребовалось всего несколько недель.

Для секретного проекта Silver Lake арест Гершковича предоставил своего рода возможность — и Белый дом снова обратился к Германии. Параллельно Грозев, который сам приложил руку к расследованию преступлений и личности Красикова, пользовался любым случаем для переговоров с немецкой стороной, всячески давая понять, что он поддерживает обмен.

Джеймс Рубин описал немецкую дилемму как «моральный императив против морального риска». Моральный императив заключался в спасении заложников. Моральный риск заключался в опасности создания прецедента путем освобождения убийцы, который нагло совершил преступление на немецкой земле. Даже внутри немецкого кабинета министров не было согласия.

Возник вопрос и о том, как вести переговоры. Стандартные дипломатические каналы слишком негибкие для такой сложной сделки. Известно, что Владимир Путин лично принимает все важные решения, но неясно, кто на самом деле имеет к нему доступ. Поэтому Грозев сам попытался найти канал связи, используя контакты с российской разведкой — их он установил, пытаясь найти собственных потенциальных убийц. Мария Певчих была против личной встречи Грозева с российским шпионом-убийцей, так что на встречу отправилась Одесса Рэй, бывшая американская актриса и продюсер фильма «Навальный». Она рассказала, что этот человек очаровал ее и совсем не был похож на убийцу. Грозев назвал ее реакцию «стокгольмским синдромом». Шпион пообещал передать Путину предложение об обмене пленными. Неясно, сделал ли он это на самом деле.

Параллельно мать Гершковича, Элла Мильман, развернула собственную кампанию. Она разъезжала по всему миру, находя способы встретиться с высокопоставленными чиновниками из США и Германии, чтобы убедить их выступить посредником в освобождении ее сына.

К февралю 2024 года Белый дом, наконец, поддержал идею переговоров о сделке. Был активирован существующий канал, уже использовавшийся для обмена Рида и Грайнер. Выглядело так, что и Кремль согласен на сделку с участием Гершковича, Навального и других российских политзаключенных. Грозев и Певчих, приехавшие на Мюнхенскую конференцию по безопасности, были в восторге. Вечером 15 февраля они спорили, покупать ли шампанское или подождать, пока сделка не состоится. Но из суеверия они решили подождать. На следующий день мир узнал, что Навальный мертв. Миллионы россиян потеряли надежду на будущее. Грозев и Певчих потеряли своего друга.

Неделей ранее в интервью Такеру Карлсону Путин впервые упомянул о возможном обмене, предположив, что Гершковича можно обменять на человека, «который из патриотических соображений ликвидировал в одной из европейских столиц бандита» — имея в виду Красикова. Теперь Грозев и Певчих задались вопросом: ускорили ли они смерть Навального, сделав его освобождение условием обмена? И означает ли это, что упоминание имен других российских оппозиционеров может ускорить и их гибель? Но все же Навальный был особой фигурой — никого больше Путин не боялся так сильно. И вообще, к этому времени процесс уже вышел из-под контроля Грозева и Певчих: за дело взялись правительственные переговорщики.

В октябре 2023 года Россия взяла в заложники еще одну американскую журналистку, Алсу Курмашеву, которая работала на «Радио Свобода» в Праге. Курмашева, имеющая помимо американского и российское гражданство, навещала свою больную мать. Журналистку приговорили к 6,5 годам за распространение фейков о российских вооруженных силах. Россия также брала в заложники немцев, осудив 18-летнего старшеклассника Кевина Лика на четыре года за госизмену. Беларусь в свою очередь арестовала Рико Кригера, бывшего сотрудника Немецкого Красного Креста, и приговорила его к смертной казни за «терроризм». Перед лицом смертного приговора аргумент о моральном риске больше не работал.

***

1 августа российский самолет с 16 пассажирами, среди которых были американцы, немцы и россияне, приземлился в Анкаре. В обмен Россия получила Красикова, а также российского хакера, российского бизнесмена, обвиняемого в помощи в закупках электроники и оборудования для российского ВПК, и пятерых осужденных или подозреваемых шпионов, освобожденных США, Норвегией, Польшей и Словенией. Расследования Грозева сыграли ключевую роль в идентификации нескольких из них.

Освобожденные российские политзаключенные — Владимир Кара-Мурза, журналист и политический активист, переживший два покушения и приговоренный к 25 годам за госизмену; Илья Яшин, оппозиционный политик, приговоренный к 8,5 годам за фейки об армии; Олег Орлов, 71-летний правозащитник, приговоренный к 2,5 годам за «дискредитацию российских вооруженных сил»; Александра Скочиленко, художница, приговоренная к 7 годам за фейки; Андрей Пивоваров, активист, приговоренный к 4 годам за членство в том, что Россия называет «нежелательной организацией»; и три бывших руководителя региональных отделений организации Навального, все они осуждены за «экстремистскую деятельность» — Ксения Фадеева и Вадим Останин, отбывающие по 9 лет каждый, и Лилия Чанышева, приговоренная к 9,5 годам.

Эти обвинения, как и обвинения в шпионаже против Гершковича, часто называют «сфабрикованными». Но это неверно: такой подход подразумевает, что бывшие заключенные не совершали деяний, в которых их обвиняли. Но они вели политическую работу. Они занимались журналистикой. Они называли войну в Украине войной, а не «специальной военной операцией». Художница Скочиленко заменяла ценники в магазине в Санкт-Петербурге миниатюрными записками с информацией о количестве жертв среди гражданского населения в Мариуполе.

Любой иностранный корреспондент, работающий в России, по определению российских властей, занимается шпионажем. Любой журналист, освещающий войну в Украине, может быть обвинен в «распространении фейков о российских вооруженных силах». Я и сама одна из таких журналистов — недавно меня заочно осудили и приговорили к восьми годам лишения свободы. Эти законы специально приняты для того, чтобы сделать возможным арест практически любого человека и взять его в заложники для последующего торга и обмена.

Многие государства придерживаются политики отказа от взаимодействия с такими системами, чтобы не поощрять дальнейший захват заложников. Но в этот раз, по словам Грозева, было пересечено много красных линий. Означает ли это, что западные страны — то есть, и их граждане, и сотни тысяч россиян, живущих в изгнании, — теперь подвергаются еще большему риску?

Джоэл Саймон, директор Инициативы по защите журналистики в Городском университете Нью-Йорка, полагает, что «отказ от переговоров или уступок не приведет к исчезновению захвата заложников и только приведет к страданиям тех, кто находится в заложниках»: «Хорошая сделка — это лучший результат, на который можно надеяться в действительно плохой ситуации». Грозев менее оптимистичен: по его мнению, риск для тех, кого Кремль считает врагами государства, и случайных западных граждан, сейчас стал больше, чем до обмена. Сигнал кремлевским агентам, что они всегда смогут вернуться домой, повышает риск будущих убийств, считает Грозев.

Моральный риск этого обмена может обернуться смертельной опасностью и для людей, которые сделали его возможным. Среди таких людей и сам Алексей Навальный. Если бы его не арестовали, Грозев и Певчих не придумали бы секретный проект Silver Lake. Если бы не его смерть, обмен, скорее всего, никогда бы не состоялся. Путин, вероятно, никогда бы не отпустил его на свободу. «Это должен был быть такой счастливый день», — сказала мне Певчих. «Но… — она сделала паузу. — Это „но“ просто огромно». Ее чувство потери усугубляется и тем, что трое адвокатов Навального и один из его коллег-активистов — единственные люди, которые имели доступ к Навальному в течение последних трех лет его жизни — остаются в тюрьме, как и сотни других осужденных за журналистику, активизм и правду.

Теперь, когда Россия получила своих агентов, Запад может предложить ей куда меньше в обмен на остальных заложников. И вряд ли он собирается это делать, по крайней мере, если судить по моим разговорам с американскими чиновниками, участвовавшими в этом обмене. Для них российские диссиденты были чем-то второстепенным, вроде дополнения, навязанным Грозевым и Певчих — и, в конечном итоге, смертью Навального.

И все же, 16 человек присоединились к нам по эту сторону российской границы. В отличие от российских шпионов и убийц, они никогда не смогут вернуться домой. Но, по крайней мере, они могут жить и говорить свободно, несмотря на мишени на своих спинах.