Что делать, когда институты, призванные обеспечивать верховенство права, настолько выхолощены, что становятся главными инструментами его подавления? Выход есть, считает Даг Колтарт, адвокат и правозащитник из Зимбабве. Его слова подтверждает российский опыт.
Победы гражданского общества: от Зимбабве до России
Morris Kantor, Orchestra, 1923
«Холодным зимним вечером в июле 2016 года тысячи людей собрались внутри и снаружи Магистратского суда Роттен-Роу в Хараре, ожидая вердикта по делу пастора Эвана Маварире, лидера движения #ThisFlag и активного оппонента тогдашнего президента Зимбабве Роберта Мугабе. Когда суд отверг обвинения в попытке свержения власти, предъявленные Маварире за организацию мирных демонстраций против коррупции, на улице начался праздник. Это была неожиданная победа верховенства права — и, по крайней мере отчасти, она была одержана благодаря коллективным ненасильственным действиям простых людей»,— пишет Даг Колтарт.
Описанный сюжет очень напоминает недавнюю сцену из российской реальности. 8 июня 2019 года толпа, собравшаяся возле Никулинского суда в Москве, требовала освободить журналиста-расследователя Ивана Голунова, которому подбросили наркотики. В этот же вечер Голунов оказался дома, а не в СИЗО, а в ближайшие дни дело окончательно развалилось под натиском общественного давления. После истории с Голуновым гражданская солидарность помогла прекратить преследование многих узников «московского дела»: все обвиняемые в «массовых беспорядках» в итоге были освобождены. Домой в результате обмена «35 на 35» в сентябре 2019 года отправились и узники российско-украинской войны, в том числе самый известный из них, обвиняемый в терроризме украинский режиссер Олег Сенцов — спустя ровно год после начала ежедневных пикетов «Всех на всех» у администрации президента.
Верховенство права без институтов
Верховенство права означает буквально, что никто не стоит выше закона: отношение к каждому — справедливое и честное, а правительство не использует свою власть произвольным образом, подчеркивает Колтарт. Именно вопрос соблюдения этих принципов, по его словам, лежит в основе нынешних протестов против расизма и полицейской жестокости в США. «Верховенство права (rule of law) очень сильно отличается от правления с помощью законов (rule by law), которое столь свойственно многим авторитарным государствам и все чаще — некоторым демократическим странам»,— пишет адвокат.
Многие утверждают, что для укрепления верховенства права необходимо создавать сильные институты, соглашается Даг Колтарт: «Но что делать, когда институты, призванные обеспечивать верховенство права, настолько выхолощены, что становятся главными инструментами его подавления? Традиционный акцент на “строительстве институтов” может вызвать у простых людей чувство бессилия; им приходится терпеливо ждать реформ всех этих важнейших институтов».
Но это ожидание необязательно проводить в молчаливом бездействии. В таких обстоятельствах хорошим способом поддержки и укрепления верховенства права может стать гражданская активность. Это «трудная, опасная и часто непопулярная работа по организации низовых сообществ, помогающих людям начать действовать через неформальные каналы вне официальных институтов», пишет Даг Колтарт. Это могут быть мирные, ненасильственные протесты (марши, бойкоты, забастовки и пикеты), а также общественные инициативы, напрямую улучшающие жизнь людей. В России в последние годы было создано множество таких общественных инициатив: от центра помощи пострадавшим от насилия «Насилию.нет» до проекта «ОВД-Инфо» с круглосуточной поддержкой для всех, кто столкнулся с государственной системой.
«Подобная работа особенно необходима в авторитарных государствах, где институты в принципе не функционируют нормальным образом, — пишет Колтарт. — Но даже в устоявшихся демократиях неспособность институтов предотвратить нарушения принципа верховенства права в последнее время показывает, что активному и организованному гражданскому движению нельзя найти замену».
Внутри гражданского движения
Rufino Tamayo, Figura en Jarras, 1980
Рост гражданского движения начинается с изменения ментальности граждан, которые должны осознать возможность иного типа общества и иных методов ведения дел, подчеркивает Даг Колтарт: «Например, в 1970-е годы, во времена апартеида в ЮАР, группы обучения и классы грамотности для взрослых в тауншипах (небелых районах) помогли заложить фундамент для массового движения, начавшегося в 1980-е годы под знаменем Объединенного демократического фронта (UDF). В дальнейшем UDF сыграл ведущую роль в борьбе с апартеидом, кульминацией которой стало освобождение Нельсона Манделы из тюрьмы в 1990 году и снятие запрета с Африканского национального конгресса». В СССР это было диссидентское движение, призывавшее власти соблюдать принятую ими самими Конституцию, которое проложило дорогу к перестройке, гласности и в конце концов к прекращению существования режима.
Следующим шагом, пишет Колтарт, должна стать самоорганизация единомышленников. Сначала они могут затрагивать лишь локальные, а не общенациональные вопросы: это снизит риски. «Со временем между этими людьми возникнет взаимное доверие, они станут уверенными в себе и в коллективной силе своей группы. Начнется формирование коалиций, а действия будут становиться более масштабными и, возможно, более конфронтационными. Вы не успеете оглянуться, как появится социальное движение гораздо большего масштаба, чем участвующие в нем люди или организации по отдельности. Это раскроет способность людей добиваться перемен», — полагает правозащитник.
Именно так можно противодействовать давлению на суды и полицию со стороны власти — и добиться, чтобы даже выхолощенные или скомпрометированные институты выполняли свои обязанности в соответствии с принципами верховенства права, как это произошло в случае с Маварире (или с Голуновым, или с узниками российско-украинской войны).
Гражданская активность помогает создавать альтернативные пространства, которые становятся образцом общества, уважающего верховенство права, подчеркивает Даг Колтарт. Поэтому внутри себя гражданское движение должно быть справедливым и честным, применяя одинаковые стандарты ко всем участникам вне зависимости от ранга, а при любых актах гражданского сопротивления строго соблюдать закон.
Как победить диктатуру
Гражданская активность неоднократно становилась эффективным инструментом в борьбе даже с самыми жесткими диктатурами, добиваясь перехода к более демократическим системам правления, пишет Даг Колтарт: «Например, в ноябре 2019 года новая переходная власть в Судане, установленная после нескольких месяцев ненасильственных протестов против диктатуры президента Омара аль-Башира, а затем против свергнувшего его военного режима, отменила репрессивный закон об общественном порядке. Он определял, как именно женщины могут себя вести и одеваться на публике. Переходный процесс в Судане явно далек от завершения, но он представляет собой огромный триумф верховенства права. Этого нельзя было бы достигнуть без гражданского движения».
Авторитарные лидеры понимают это и боятся гражданской активности. «Вскоре после слушаний по делу Маварире зимбабвийский режим оградил забором Магистратский суд Роттен-Роу, чтобы не допустить таких же народных собраний на этом месте в будущем, — отмечает правозащитник. — Но не только авторитарные режимы адаптируются и учатся на своих ошибках».
Действия российского гражданского общества хорошо иллюстрируют эти выводы: ему не раз приходилось изобретать стратегии обхода меняющихся правил игры. Когда мирный массовый протест после нескольких волн беспощадных уголовных дел стал фактически невозможен, активисты перешли к одиночным пикетам, а в условиях принудительной самоизоляции из-за эпидемии коронавируса даже провели первый онлайн-митинг против поправок в Конституцию. Но одиночные пикеты вскоре тоже стали вытесняться из легального поля. Недавние пикеты в Москве обернулись массовыми задержаниями: сначала в отделы полиции увозили вышедших против преследования автора паблика «Омбудсмен полиции» Владимира Воронцова, а затем — пикетчиков в поддержку журналиста Ильи Азара, арестованного на 15 суток как раз после пикета против дела Воронцова. В конце концов активисты вынесли на улицу картонную фигуру Илью Азара.
Стратегии ненасильственного сопротивления касаются не только уличных протестов. Например, в ответ на отказ всем независимым кандидатам в регистрации на выборах в Мосгордуму в 2019 году была придумана технология «Умного голосования»: договориться голосовать за самого сильного противника партии власти, чтобы исключить распыление голосов между разными кандидатами. Блокировка Telegram — мессенджера, отказавшегося передать российским властям ключи шифрования — обернулась публикацией понятных инструкций о том, как эту блокировку обойти. Репрессии в независимых медиа — от запрета владеть российскими СМИ иностранцам до разгона редакций почти всех качественных изданий — привели к появлению интересных нишевых медиапроектов: «Важные истории», Coda, «Холод», «7х7», «Медиазона», «Гласная».
Из слов Колтарта следует: продолжать следовать своим принципам, адаптируясь к меняющимся условиям — это не игра с шулерами, а нужный и единственно возможный в таких обстоятельствах способ оказывать сопротивление. Который непременно сработает.
«Те из нас, кто борется за общество, основанное на принципах верховенства права, тоже (как и власть. — прим. авт.) должны адаптироваться, заниматься инновациями, импровизировать, а также накапливать достаточно энергии для демонтажа сковывающих нас репрессивных систем, — заключает правозащитник. — Лишь благодаря борьбе простых людей мы сможем затем переключить наше внимание на строительство сильных институтов, защищающих всех равным образом».
