Чем объясняется глобальная популярность Хэллоуина в наши дни? В стране за страной, где распространились празднования Хэллоуина, возникает искушение приписать этому политическую подоплеку.
После краха коммунизма ориентированные на Запад граждане восточноевропейских стран рассматривали Хэллоуин как символ статуса и праздничную новинку. Несмотря на то, что Украинская православная церковь всячески сторонится Хэллоуина, в октябре этого года по всей стране продавались костюмы скелетов и пугающий грим — как знак стойкости перед лицом российского терроризма, а, может быть, просто как демонстрация желания выглядеть подобно любой другой европейской стране.
Да и россияне, несмотря на борьбу Кремля со всем западным, тоже готовились к Хэллоуину и в этом году. Даже прокремлевские издания публиковали материалы о Хэллоуине — вне всяких сомнений, с целью создания поверхностного ощущения нормальности. С учетом того, что более 50 тысяч российских солдат были убиты в ходе «специальной военной операции» президента Владимира Путина в Украине, а около 700 тысяч россиян бежали из страны, желание многих россиян отмечать Хэллоуин предполагает, что медиа-месседж работает.
Можно даже сказать, что демонтаж памятника фавориту Екатерины II, князю Григорию Потемкину (1739-1791), и вывоз его останков из оккупированного Херсона стали визитной карточкой Кремля на Хэллоуин-2022.
Очевидно, что одним из основных двигателей глобального успеха Хэллоуина является его коммерциализация, а относительная дешевизна — еще один способ рационализировать его привлекательность.
Но зачем тратить даже небольшие деньги на карнавал с фальшивыми гниющими трупами, а не на что-то более приятное? Хэллоуин использует природную человеческую тягу к сверхъестественному и жуткому. Тревога, вызываемая социально-политическими факторами, могла бы объяснить эти колебания. Но почему людям хочется гасить свое беспокойство, наблюдая за языческим празднованием смерти, а, например, не за счет более активного участия в других праздниках?
И все же этот психологический фактор не объясняет взлеты и падения Хэллоуина. В 1950-х и 1960-х годах антропологи предрекали скорое исчезновение детской забаве “сладость-или-гадость”. Вместо этого через пару десятилетий он снова стал одним из крупнейших праздников в Западной Европе и США.
Я приписываю успех Хэллоуина глубоким изменениям, которые претерпело его празднование между серединой 1970-х и 1990-ми годами. Именно в тот период был популярен городской фольклор, возрождающий внимание к теме смерти и жертвоприношений. Взрослые переняли Хэллоуин у детей и подростков и взяли праздник под свой контроль. В своем одноименном фильме 1978 года Джон Карпентер был одним из первых, кто признал развлекательный потенциал Хэллоуина. Популярность франшизы ясно указывала на растущий спрос на развлечения, связанные с темой насильственной смерти. С конца 1970-х эта форма успешно (и прибыльно) эксплуатирует отказ от человеческой жизни как высшей ценности.
В современном воображении господствуют не сакрализованные умершие предки, а выдуманные чудовища — вампиры, зомби и им подобные. Живые мертвецы отодвинули человеческих персонажей на периферию интереса авторов и зрителей. Вампиры в современных сагах больше не являются отвратительными монстрами, которыми они были со времен английского готического романа до 1970-х годов, они могут быть идеальными любовниками и воплощать внушающие благоговение идеалы. Человеческие персонажи, напротив, пожираются зомби-апокалипсисом, поглощаются каннибалами и похищаются серийными убийцами.
Во всех этих жанрах источником развлечения является унижение человеческих существ и оскорбление человеческого достоинства руками монстров. Все это отражает и поддерживает новое антигуманистическое мышление, выходящее далеко за рамки развлечения.
Почему антигуманизм, лежащий в основе всех жизнеспособных объяснений триумфа Хэллоуина и одержимости смертью, приобрел такое значение в нашей культуре? Почему он столь популярен даже среди граждан современных демократий, чьи права и достоинство защищены законом?
Одно из наиболее распространенных объяснений состоит в том, что мы живем в «обществе, отрицающем смерть». Представления о смерти в медиа, фильмах и художественной литературе заменяют нам отсутствующий опыт наблюдения реальной смерти, который был повседневным в прежние времена. Но это еще не все. В 1970-х и 1980-х годах несколько интеллектуальных и социальных сил превратили антигуманизм в modus vivendi. В философии и социальных науках люди также уступили свое место чудовищам, которые к тому времени вызывали беспрецедентный интерес. Разочарование в гуманизме отразилось во многих послевоенных французских социальных и культурных теориях и вдохновило Франкфуртскую школу, ведущие представители которой, стремясь объяснить недавнее сползание гуманистической Европы в варварство, постулировали «диалектику просвещения».
Постмодернистский дух времени в этот период хорошо соответствовал появлению защиты прав животных, трансгуманизма, постгуманизма и радикальной экологии, которые прочно вошли в общественную жизнь в конце 1970-х годов. Отказ от человеческого спесишизма, стремление превзойти человеческую природу и призывы к истреблению «вредителей» (то есть людей) для восстановления гармонии экологической системы Земли были в высшей степени совместимы с современными философскими течениями, усиливая их кумулятивное влияние на мир, медиа и массовую культуру.
По иронии судьбы, в то время как постмодернизм противостоял тоталитарным идеологиям двадцатого века, его неприятие рациональности и объективности сыграло значительную роль в поддержке правого популизма. Постправда подчинила факт интерпретации, которая в конечном итоге сделала возможными «украденную победу на выборах» Дональда Трампа в 2020 году и «специальную военную операцию» Путина по «денацификации» Украины. Ксенофобные, расистские, женоненавистнические, гомофобные и открыто антидемократические лидеры восприняли антигуманизм как собственное кредо.
Пропагандируя насилие, а иногда и террор, против оппонентов, правые популисты санкционируют для своих сторонников стирание грани между вымыслом и реальностью. Особенно это касается России, где власти часто ссылаются на постмодернистские концепции, прежде всего на утверждение о том, что «абсолютной объективности вообще не существует». Они убеждены, что люди неспособны вести себя как рациональные субъекты; следовательно, чем большей путанице, искажениям и противоречиям они подвержены, тем легче будет управлять ими. Своего антигуманистического апофеоза путинизм достиг в Украине, где мирных жителей убивают руками необученных и неэкипированных призывников.
Хэллоуин и другие развлечения, посвященные смерти, слились с современной политикой антигуманизма.
