Концепция нации формирует мир и глубоко проникает в сердца людей. Украинцы мужественно защищают свою страну и платят за это страшную цену. Многие шотландцы хотят разорвать мирный и добровольный союз с преуспевающим соседом, даже если это сделает их беднее. Великобритания покинула выгодный европейский клуб во имя большего национального суверенитета.
Но недавняя поездка из Кале в нидерландский Харлем напомнила мне о том, что нации — это искусственные сущности. Я беспрепятственно пересек две границы, ничего не заметив. Изображенные на картах границы — это единственные графические элементы, которые не являются реальными физическими объектами или структурами (в отличие от рек, гор и береговых линий). Поскольку границы не имеют физического выражения, они по сути произвольны и нуждаются в регулярной актуализации.
История и география говорят нам, что в концепции нации нет ничего естественного. Бельгийские города Гент и Брюгге с их каналами и населением, говорящим на голландском языке, кажется, имеют больше общего со своими соседями в Нидерландах, чем с франкоязычными Монсом и Льежем, с которыми они находятся на территории одной страны. Даже возрожденная канитель с таможенными проверками и штампами в паспортах при пересечении Ла-Манша была утомительным напоминанием об искусственности политических границ.
Здесь как будто возникает парадокс: нации функционируют так, как если бы их существование были прочным и фундаментальным. Но на деле им не хватает устойчивых присущих им характеристик, и они восприимчивы к изменениям.
Можно сказать, что это всего лишь социальный конструкт. Но остерегайтесь этого «всего лишь». Социальные конструкты не менее реальны, чем явления природы. Предположить обратное — значит совершить базовую онтологическую ошибку.
Социальные конструкты далеки от фундаментальной реальности, но являются одними из самых реальных вещей, с которыми мы имеем дело. Смерть, в отличие от брака, естественна, но развод может быть более болезненным. Люди могут убивать ради еды и воды, если это необходимо, но они выбирают умирать за любовь, справедливость, свободу — и за свою страну.
Нация — это не какой-то устаревший социальный конструкт. Они обеспечивают структуру и безопасность, необходимые нам для процветания. Когда законы справедливы, мы можем жить полноценной жизнью социальных животных, как называл нас Аристотель; когда они несправедливы или не имеют законной силы, социальная жизнь быстро рушится. Как утверждал Гоббс, государство существует для того, чтобы предотвратить «войну всех против всех» (bellum omnium contra omnes), которую он пессимистически считал «естественным состоянием людей до того, как они вошли в Общество».
Большинство граждан сегодня обращаются к государству не просто за защитой своей жизни и имущества. Они хотят обезопасить свой образ жизни от насильственных изменений. В Шотландии стремление к независимости во многом обусловлено ощущением того, что национальная культура значительно отличается от британской, где большинство составляют англичане. В Украине люди хотят защитить свою свободу и демократию, которые были завоеваны относительно недавно, и гораздо более устоявшуюся, самобытную культуру и историю, существование которых Россия отрицает.
Конечно, нации могут строиться по-разному. Истоки современного национального государства обычно восходят к Вестфальскому договору 1648 года, но королевства, империи, города-государства и тому подобное существовали и раньше. Даже в относительно короткую эпоху расцвета национального государства его природа была крайне непостоянной. Поэтому самый насущный вопрос для нас сегодня заключается не в том, что такое нация, а в том, какой она должна быть.
Не так давно наблюдатели предсказывали крах национального государства — в связи с тем, что такие транснациональные организации, как Европейский союз, а также международные торговые соглашения подрывают национальный суверенитет. Бесчисленные негативные реакции националистов показали наивность этой точки зрения. Сейчас очевидно, что при построении более открытого и глобализированного мира нам просто необходимо сохранять национальную идентичность и национальные правительства.
Один из способов решить эту проблему — продвигать гражданский национализм, то есть такой тип национализма, который не основан на этнической принадлежности по «крови и почве». Образцовым примером внедрения такого подхода считается Канада; также Шотландская национальная партия продвигает эту концепцию в качестве своего видения независимости. Некоторые критикуют его за слишком упрощенное и узкое понимание того, что представляет собой нация. Однако в случае с Канадой быть канадцем означает не только иметь паспорт; это включает в себя изучение языков, истории, традиций, кухни, спорта и других культурных аспектов нации. Эти общие ценности важны, потому что национальная идентичность не может быть по-настоящему всеобъемлющей, если она состоит только из отдельных и исключительных субидентичностей.
Почти все, что определяет нацию, является социальным конструктом. Национализм становится проблематичным, когда люди забывают об этом и начинают верить в мифы о крови и почве. Люди могут говорить о важности и значении своей «родины», но что действительно важно, так это нематериальное культурное наследие и ценности, взращенные этой землей.
