Что Ницше сказал бы о Дональде Трампе?

Пока американский политический хаос расползается по всему миру, заманчиво назвать Дональда Трампа нигилистом — авторитарным лидером, отвергающим какие-либо ценности и стремящимся разрушить все вокруг в первобытной жажде власти. Звучит как будто бы убедительно, но на самом деле искажает суть происходящего. Трамп — не нигилист с точки зрения неверия ни во что или циничного презрения ко всем ценностям. Он скорее оппортунист, ловко использующий нигилистический момент морального упадка и культурной дезориентации, чтобы навязать антилиберальную систему ценностей, которую многие воспринимают как лекарство от самого нигилизма.

Фридрих Ницше, немецкий философ XIX века, анализировал природу нигилизма и пути его преодоления, и предложил тонкий и проницательный подход к нему. По его мнению, нигилизм — это сложное состояние общества, которое утратило веру в собственные ценности. Нигилизм, согласно Ницше, возникает, когда рушатся доминирующие моральные основы — будь то из-за упадка религии, последствий войн или краха идеологических проектов. Главные симптомы нигилизма — тревога, дезориентация, отчаяние и даже ярость, когда люди пытаются найти смысл в мире, где прежние ориентиры больше не работают.

Для Ницше лишь героические личности, обладающие «волей к власти», способны по-настоящему противостоять нигилизму — разрушая устаревшие ценности и создавая на их месте новые. Нормы и убеждения, которые больше не «служат жизни», должны быть уничтожены, чтобы освободить путь более жизнеспособным формам смысла.

Поразительно, насколько риторика новых правых перекликается с ницшеанскими мотивами в своем описании трампистского проекта. Такие фигуры, как Стив Бэннон и Майкл Антон, представляют современную американскую политику как борьбу между слабым, вырождающимся и нигилистическим либерализмом и героическим авторитарным правым движением, которое видит свою задачу в возрождении культуры силы и обновления.

Для многих интеллектуальных сторонников Трампа нигилизм — не проблема, которую они олицетворяют, а кризис, который они стремятся преодолеть. С их точки зрения, именно либеральная идеология разрушила национальную идентичность, веру и традиционные социальные устои, оставив после себя лишь чувство моральной растерянности и нездоровую одержимость местоимениями, историческими обидами и маргинализированными группами. Именно поэтому популистские лидеры вроде Виктора Орбана в Венгрии вызывают столь мощный отклик в Трампленде: они отвергают либеральную вседозволенность с ее акцентом на индивидуальные права, плюрализм и равенство — и вместо этого насаждают этос национальной силы, основанный на традиционных ценностях и иерархии.

Уничтожение USAID, которое потребляет ничтожно малую часть федерального бюджета, и подобных ему институтов, не имеет ничего общего с экономией и заботой о финансах. Это способ транслировать миру радикальную смену ценностей. Работа агентства, которое кормит голодных и лечит больных, в этой парадигме воспринимается не просто как расточительство, а как рассадник леворадикальных идей, даже как «зло» — если воспользоваться термином Илона Маска. Презрение к процедурной демократии, прославление насилия, принятие теорий заговора — все это не признаки нигилизма, а проявления радикально иной моральной системы, в которой лояльность, сила и этнонациональная чистота ставятся выше традиционных демократических норм и ценностей.

Таким образом, трампизм — это не просто реакционное движение. Это движение, осознающее себя моральной силой, в которой справедливость восстанавливается только тогда, когда силы либерального упадка и коррупции оказываются побежденными.

Именно эта логика оправдывает нарушение правил и авторитарную идеологию. Она объясняет, почему демократические нормы, некогда считавшиеся гарантиями общего политического порядка, теперь воспринимаются как преграды на пути к необходимому моральному очищению. Когда твой враг воплощает собой экзистенциальное разложение, почти все становится легитимным. Как однажды выразился Трамп: «Тот, кто спасает свою страну, не нарушает никакого закона».

Трампизм эффективен потому, что затрагивает глубинные человеческие потребности — в принадлежности, цели и моральной определенности. Чтобы понять и противостоять этому движению, либералам нужно осознать: они имеют дело не с отсутствием морали — как будто либеральные ценности единственно возможные, — а с альтернативной моральной системой, в которой смысл находится в иерархии, власти и подчинении авторитету.

Либерализм, долго пребывавший в позиции морального и культурного господства, теперь должен защищать себя заново. И для этого одного лишь отвержения авторитаризма и защиты институтов недостаточно. Необходимо заново сформулировать, почему либеральные ценности — свобода, достоинство и равенство — заслуживают сохранения.

Ницше учит нас, что нигилизм может привести к рождению новых ценностей — как во благо, так и во вред. И трампизм — лишь один из возможных ответов на этот нигилистический момент. Но он — не единственный. Вопрос в том, сможет ли обновленный либерализм предложить альтернативное видение, достаточно убедительное, чтобы устоять во время шторма.