Урбанист, профессор Гданьского университета Мариуш Чепчиньски (Польша) рассказал Артему Филатову в подкасте «Шкала ценностей», как меняются города и городские сообщества под воздействием пандемии COVID-19. Мы публикуем расшифровку этой беседы с сокращениями.
Daniel Crooks, Static No. 23 (algorithm P), Revolve, 2011
Вирус страха в большом городе
А.Ф.: Мариуш, вы недавно написали, что пандемия по своей природе — это антиобщественное и антиурбанистическое явление. Что именно вы имели в виду?
М.Ч.: Я не сказал, что именно пандемия. Скорее, страх. Именно он «выгоняет» нас из общественных пространств. И если мы остаемся у себя в квартире или даже сидим в саду, то мы лишены настоящей общественной жизни. Ведь до сих пор не вполне ясно, насколько легко можно заразиться COVID-19, просто идя по улице. Большинство случаев, о которых я слышал как в Польше, так и в других частях Европы, связаны с инфицированием внутри помещений. Не исключено, что большинство улиц, парков, тротуаров были не столь опасны. В этом смысле карантин, прекращение социальной жизни — реакция политиков и врачей на угрозу инфицирования.
А.Ф.: В таком случае можно сказать, что именно чувство небезопасности разрушает само представление об общественной жизни в городах?
М.Ч.: Неизвестное и страх неизвестного — вот о чем идет речь. Возможно, это крупнейшая волна страха в глобальном масштабе, с которой я сталкивался за более чем пять десятилетий моей жизни. Я не знаю даже, было ли что-то подобное в мировом масштабе ранее. До сих пор нет точных сведений, как в точности происходит заражение и передача вируса, почему одни болеют сильнее, другие переносят болезнь легче. И в этой ситуации небезопасности мы опасаемся контактов с незнакомыми людьми, просто остаемся дома, стараясь сохранить нашу жизнь и здоровье. Но мы приносим в жертву нашу урбанизированную жизнь, которая предполагает встречи с незнакомцами, контакт с людьми, в том числе и визуальный. Удивительно, что эти изменения происходят быстро, что это именно глобальный страх.
А.Ф.: Если говорить о беспрецедентном ограничении публичной жизни, насколько оно меняет наше представление о городе и привлекательность города как пространства для жизни и взаимодействий?
М.Ч.: Давайте попробуем задаться вопросом, что такое город, ведь таких определений очень много. Архитекторы, например, скажут, что город — это здания, инфраструктура, улицы и скверы. Для меня как специалиста по культурной географии город — это сообщество. Сообщество, состоящее из незнакомцев, условно дружелюбных незнакомцев. Ведь в деревне все друг друга прекрасно знают. А в городе мы не знаем друг друга, но наше взаимодействие основано на доверии. Если мы идем по улице в Москве, в Гданьске или в Париже, мы верим, что незнакомый нам прохожий не убьет нас и не передаст опасное заболевание. Так что в основе всего лежит доверие к общественным пространствам. И основное отличие города от традиционной деревни — это наличие таких общественных пространств, где могут пересекаться и взаимодействовать незнакомые люди. В том числе обмениваться информацией, товарами, услугами с такими же незнакомыми людьми. Это рынки, университеты, другие институции. При этом твиттер, фейсбук, другие средства онлайн-коммуникации — это не то же самое, что публичная городская жизнь.
А.Ф.: Вообще это очень интересный тезис. Ведь до пандемии, когда мы видели пустынную улицу, она, напротив, вызывала чувство небезопасности. А теперь многолюдное место может вызывать тревогу… Я до сих пор не могу понять, насколько серьезно это меняет наш опыт городской жизни?
М.Ч.: Те сферы, которые у нас напрямую ассоциируются с жизнью в городе, например, общественный транспорт, стали восприниматься как угроза. Появилось ощущение, что самый безопасный вариант — это пересесть на автомобили. Но можем ли мы все пересесть на автомобили в своих городах? Так что во многих аспектах пандемия прерывает или может прервать ту эволюцию городов, которую мы наблюдаем в Европе последние десятилетия. Это касается не только усиления роли общественного транспорта, но и привычки наслаждаться общественными пространствами. Ведь во многих городах Европы общественные пространства стали чем-то вроде дополнительной гостиной для жителей. В то же время очевидно, что люди все же хотят заниматься йогой в парке, а не только у себя дома или в специальной студии. Мы хотим обмениваться опытом, мы хотим встречать других людей на концертах или в ресторанах, в других местах. А сейчас возникают вопросы — что же будет дальше? И один из сценариев для постковидного будущего городов — своего рода возвращение в прошлое, когда все ездили на машинах. Но я не могу это представить на практике, во многих городах это просто не будет работать.
А.Ф. В Москве департамент транспорта уже заявил о планах развивать персональную мобильность, в том числе велодвижение. И многими в Москве это было встречено очень негативно, что чиновники хотят ухудшить всем жизнь. Так что же будет с городским транспортом после пандемии?
М.Ч.: Откровенно говоря, у нас не так уж много выбора: в городах не может быть больше машин, чем есть сейчас. Я не слышал о том, чтобы какой-либо европейский город планировал увеличение числа частных автомобилей на дорогах после COVID-19. Наоборот: многие города используют пандемию, чтобы принять жесткое решение об ограничении числа машин. Мэр Милана, например, еще не дожидаясь конца заболеваемости, объявил, что центр города будет практически недоступен для частного автотранспорта. По такому же пути идет сейчас Париж. И даже Гданьск сокращает число парковочных мест и машины уступают место пешеходам и велосипедистам. С другой стороны, не будем забывать про чувство страха и небезопасности: под его воздействием политики и управленцы могут принимать противоречивые решения.
Туристические города без туристов?
Главная туристическая улица Сопота, начало апреля 2020 года. Фото Мариуша Чепчиньского
А.Ф.: Если говорить о конкретных примерах, то Амстердам и Вильнюс также заявили, что будут пересматривать саму концепцию своих городов. Что вы можете сказать об этом?
М.Ч.: Мы уже показали, что COVID-19 серьезно изменит отношение к мобильности горожан. Но также будет меняться туризм. Некоторые города уже заявляют о новой стратегии, которая позволит избежать прежних ошибок и проблем. Например, Венеция, Барселона, которые действительно страдали от наплыва туристов. И в этом же списке Амстердам, жители которого наслаждаются тем, что наконец-то получили центр города в свое пользование, без толп молодых и зачастую пьяных туристов. Возможно, туризм никогда не вернется к тому уровню, на котором был до пандемии. Я имею в виду массовый туризм. Ведь мы уже говорим о банкротстве нескольких больших авиакомпаний. А если осенью будет «вторая волна», то новых банкротств будет достаточно, чтобы взлетели цены на билеты. И тогда туристов будет неизбежно меньше. И в таком случае испанские, французские, итальянские города должны будут пересмотреть свои стратегии, свою зависимость от туризма.
А.Ф. Даже Санкт-Петербург в России должен будет это сделать, ведь сейчас это большой туристический центр.
М.Ч.: Обычно в крупных странах этот процесс происходит чуть легче, ведь нехватку иностранных туристов может частично компенсировать внутренний туризм. Например, у нас в Гданьске и Сопоте сейчас нет британцев и скандинавов, однако поскольку в Польше живет 38 миллионов человек, часть из них после отмены ограничений приехала к нам на выходные и в городе было не протолкнуться. Строго говоря, мы можем как-то жить и без туристов. Однако хочу подчеркнуть, что пандемия меняет как внутригородскую, так и международную мобильность. Ведь большой вопрос, вернутся ли, например, круизные суда? Мы помним, что на них были вспышки коронавируса.
А.Ф.: Если говорить про перемены в городах, в какой степени это будет результат общественного запроса, пожеланий горожан, а в какой продиктовано желаниями и решениями правящего класса?
М.Ч.: Общественный интерес всегда заключается в том, чтобы жизнь была настолько благополучной и безопасной, насколько это возможно. Сейчас мы видим, что люди возвращаются на улицы городов и наслаждаются этими пространствами. Мои друзья из Франции и Испании, с которыми я обсуждал жесткие карантинные меры, говорили мне, что больше всего страдают из-за невозможности пойти в публичные места, места общения с незнакомцами. Я думаю, что все же будет очень сложно инициировать кардинальные перемены в городском дизайне. Некоторые города планируют более широкие прогулочные зоны, чтобы избежать переполненности. Если убрать машины, можно сделать шире тротуары, это позволит соблюдать дистанцию и наслаждаться улицами. Но такие меры выглядят радикально, и от правительств требуется большая смелость, чтобы на них решиться. Ответственность [в европейских городах] лежит именно на мэрах, а не на активистах, поскольку они понимают цену конечных решений, в том числе размер компенсаций, которые придется выплачивать владельцам земли. Важно, чтобы у этих управленцев было перспективное мышление, чтобы они могли понимать, по какому плану развивается город.
Права и свободы граждан/горожан
Пляж Сопота, лето 2020 года. Фото Мариуша Чепчиньского
А.Ф.: Многие страны запускают свои приложения для отслеживания контактов инфицированных COVID-19, в том числе это происходит в Евросоюзе. Насколько такие приложения поменяют взаимодействие горожан друг с другом?
М.Ч.: Мы подошли к большому вопросу социального контроля. Я думаю, впервые в истории у правительств есть достаточно возможностей, чтобы запереть нас дома. Также впервые, если не ошибаюсь, во время Пасхи в Польше были отменены церковные службы, чего не происходило даже в самые мрачные времена Второй Мировой войны. Основной вопрос — насколько вы доверяете своим правительствам, которые применяют технологии контроля. Могут ли эти технологии быть использованы против вас? Ведь с одной стороны, они могут дать ощущение большей защищенности, как в свое время CCTV-камеры. Но «большие данные» могут быть использованы и как инструмент влияния. И те же самые алгоритмы Google, возможно, уже знают обо мне больше, чем я сам.
А.Ф.: В Москве сбор данных горожан во время эпидемии уже сравнили с «цифровым ГУЛАГом», что вызывает тревожные ассоциации с учетом российской истории…
М.Ч.: Конечно, происходит определенное усиление антидемократических тенденций в целом ряде стран, там просто используют эту возможность. Ведь во времена COVID-19 мы все оказались в некоем лиминальном, пограничном состоянии. Мы перешли некую черту, своего рода «нулевую метку», после которой можно начать новый отсчет из любой точки. Мы можем сделать улицы наших городов удобными для пешеходов и велосипедистов, а можем создать систему жесткого мониторинга и контроля в беспрецедентном масштабе. Большие перемены происходят и в сфере образования, в которой я работаю… Я могу преподавать в Гданьске и в Риме, не выходя из своей квартиры. Кембриджский университет объявил, что весь следующий учебный год 2020-2021 пройдет онлайн. Только представьте, как это повлияет на Кембридж как город! Может быть, старые силы восторжествуют, и затем мы вернемся к привычной жизни, а может быть, сделаем большой шаг в неизвестность, в цифровое будущее.
А.Ф.: Многие формы гражданской активности, в том числе общественные слушания, сейчас перешли в онлайн. И есть опасения, что здесь возникает большой простор для манипуляций. Действительно ли это проблема для городских сообществ?
М.Ч.: Самое большое опасение, связанное с гражданским, общественным участием в цифровой среде, заключается в том, что люди могут относится к серьезным обсуждениям так же, как к переписке в Facebook. Там в комментариях могут прозвучать вещи, которые люди никогда не сказали бы в обычной жизни. Может возникать ментальная диссоциация: «Это же в интернете, это не считается». А на самом деле это считается! В этом может заключаться большая проблема: смогут ли и гражданское общество, и правительства адекватно работать с цифровыми средствами гражданского участия. Еще очень важно, чтобы было стремление к компромиссным решением, которые будут учитывать мнение нескольких групп интересов. Это нельзя решить лишь путем голосования «Хотите вы здесь новую дорогу? Голосуйте да или нет!» Нельзя выбирать как в Тиндере, нажатием вправо или влево. Необходима дискуссия, необходима открытость.
А.Ф.: Есть ощущение, что онлайн-технологии все же меняют наши взаимоотношения с городом и наши потребности. Например, онлайн-шопинг и сервисы доставки влияют на то, куда нам нужно пойти, и на то, что мы можем сделать дома. Разве нет?
М.Ч.: И да, и нет. В 1990-е уже возникали подобные вопросы в СМИ и в академических дискуссиях. Тогда речь шла о буме различных сервисов доставки в США, с той лишь разницей, что тогда заказы принимали по телефону. И вы могли неделями не выходить из дома, вам все привозили. Сейчас в интернете таких возможностей стало еще больше. Но мы видим, что люди все равно хотят выходить: в рестораны, в магазины и так далее. Например, многие сейчас не должны ездить на работу, но они все равно будут появляться в пространстве города с другими целями — для социализации, спорта, для общения с друзьями и знакомыми. Мы остаемся «социальными животными», и нам важно выходить за пределы своего «ближнего круга». Так что нам стоит вернуться к этому разговору следующей весной или даже осенью, чтобы посмотреть, какие из прогнозов сбылись.
