«Школа помогает нам сохранить самих себя»
Форум Школы гражданского просвещения в Берлине проводился уже в восьмой раз. Как и в предыдущие годы, площадка объединила ведущих деятелей культуры, экспертов, представителей европейских аналитических центров и международных журналистов, чтобы обсудить важнейшие глобальные проблемы, к которым почти два года назад добавилась ключевая — война в Украине. Почему она стала возможной, как приблизить ее конец и не допустить повторения? Эти вопросы легли в основу всех дискуссий, даже, казалось бы, не имеющих прямого отношения к этой теме.
По словам журналиста Михаила Фишмана, именно Школа помогает ему искать ответ на эти вопросы. «Я со Школой 15 лет, но когда я стал приезжать на семинары уже не из Москвы, я понял, как она важна в моей жизни, — признался он. — Спасибо, что она есть и помогает нам сохранить самих себя».
«Невозможно установить демократию и сказать: теперь будем жить демократично, богато, красиво, спокойно, ура. Нет, демократия требует активного, образованного гражданского общества. Поэтому я бы хотел, чтобы просвещение, подобное тому, которым занимается Школа, распространилось гораздо в более широком масштабе. Школа нужна не только для будущих демократий, но и для старых демократий, которые сейчас находятся в кризисе», — отметил Валдис Биркавс, премьер-министр (1993−1994) и министр иностранных дел Латвии (1994−1999). Демократия, по его словам, не дает ни богатств, ни дополнительных привилегий, а фактически обрекает страну на слабые правительства и частые смены власти, но другого выхода по сути нет.
Советский Союз развалился, но советский человек все еще жив, сказала основатель Школы Лена Немировская. «Этот человек обладает внутренней глухотой и апатией по отношению к общественному пространству, в котором сам живет. Он не готов жить в обществе, где индивидуальность становится личностью и отделяется от государства, — рассказала Немировская. — И Школа — это то самое пространство, где мы вместе осуществляем эту попытку. Мы работаем для того, чтобы наше сознание становилось сложнее и отвечало на сложность жизни собственным активным усилием».
«Будущее России во многом будет решаться в Украине»
Завершить войну, по общему мнению участников форума, невозможно без разрушения того, что лежит в самой ее основе — то есть без деколонизации и деконструкции имперского сознания. Даже те, кто выступает против войны в России, по-прежнему могут быть погружены в свои империалистические идеи неосознанно, поскольку просто выросли в этом и могут этого не понимать, полагает историк, докторантка в Центре новейшей истории (Потсдам) Катерина Черний. «Мы должны оказывать давление на политиков, чтобы закончить эту войну, и прийти не к какому-то миру, а к справедливому мирному решению для Украины», — сказала она.
Благодаря громким голосам украинцев и украинок Россию наконец стали называть колониальной империей, отметила деколониальная активистка, писательница из Республики Тыва Данхаяа Ховалыг: «Как грустно, что потребовалась страшная война, чтобы люди осознали это. И я думаю: а нам тоже придется пройти через такую страшную войну, чтобы все поняли, что мы тоже колонии?»
«Пока Россия цепляется за свою имперскую ностальгию, не будет ни отхода от авторитаризма в России, ни устойчивого мира в Европе», — отметил глава Центра либеральной современности Ральф Фюкс. По его словам, «вряд ли будет преувеличением сказать, что будущее России во многом будет решаться в Украине», и нет более сильного фактора для внутренней трансформации России, чем демократическая, процветающая Украина, интегрированная в западное сообщество. Он подчеркнул, что поражение Украины не только повлечет за собой катастрофические последствия для самой Украины, но и станет упущенной возможностью избавиться от режима Путина и начать обновление России. Запад прямо сейчас проходит исторический тест, и чтобы пройти его с честью, нужно повысить давление на тех, кто принимает решения, добавил старший научный сотрудник в Институте Кеннана (США) Михаил Минаков. Поддержка Украины западными странами остается решающей, полагает исполнительный директор Нобелевского фонда (1992−2011), член Королевской Шведской Академии Наук Михаэль Сульман: «Будущее Европы будет решаться на американских выборах. Если США после возвращения Трампа сократят полностью или частично свою поддержку, какие черчилли и де голли смогут объединить Европу, чтобы заполнить эту пустоту?»
«Россия всегда отрицала свою имперскую идентичность»
Посол Арндт Фрейтаг фон Лорингховен рассказал, что чуть более 100 лет назад ошеломляющие 84% поверхности Земли были частью более крупных империй; после Первой и Второй мировых войн все эти империи были распущены, но не в России. При этом, в отличие от Германии и Франции, Россия всегда отрицала свою имперскую идентичность. Так, СССР скрывал имперскость под идеологической завесой, публично декларируя, что борется с капиталистическим классовым врагом, который эксплуатировал страны третьего мира. А после непродолжительного периода внутренней слабости Россия — уже при Путине — превратилась в агрессивно-реваншистскую державу, стремящуюся вернуть утраченную империю, прикрываясь защитой русскоязычных меньшинств, борьбой с «украинскими нацистами» и продвижением достоинств «многополярного мира», полагает Арндт Фрейтаг фон Лорингховен. Вместе с тем, отметил он, даже на обломках империй колониальное наследие продолжает оказывать тяжелое давление — как на бывшие империи, так и на бывшие колонии: «Мой друг, посетивший Олимпийские игры в Лондоне в 2012 году, заметил, что британцы не слишком болеют за другие страны ЕС, зато с энтузиазмом приветствуют каждую победу Стран Содружества».
Действительно, Советский Союз был «нелегальной империей», и был провозглашен ею уже фактически после своего распада, согласился историк Василий Жарков. Затем, в уже постсоветской России, был выстроен неоимпериализм: ценностный вакуум после крушения коммунизма был заполнен консервативной утопией. «Все обычно вспоминают про возвращение музыки советского гимна, с которого началось правление Путина. Однако мало, кто почему-то помнит, что еще в 1994 году президент Ельцин в качестве герба России утвердил самый помпезный вариант двуглавого орла, существовавший в Российской империи при ультра-консервативном царе Александре III», — отметил Жарков. Отдельную роль в становлении неоимпериализма сыграли экономические реформы начала 1990-х, которые изначально предполагали жесткий централизованный подход к управлению страны, и превратили Москву в метрополию. Лучшим ответом на вызов империи Путина, по мнению Василия Жаркова, может стать изменение структуры мировой экономики с понижением роли в ней рынка нефти, газа и других минеральных энергоносителей.
Исследовательница социально-политических процессов из Кыргызстана Эльмира Ногойбаева тоже обратилась к историческому опыту. Почему государство, которое выиграло Вторую мировую войну в итоге проиграло — и наоборот, проигравшее государство в итоге победило? «Этот вопрос имеет прямое отношение к деколонизации, — полагает она. — В немецком прошлом были не только 1940-е, 1950-е и 1960-е годы, это был опыт покаяния и коленопреклонения. Когда Вилли Брандт встал на колено, его многие не поняли, но после него процесс осмысления шел активнее и активнее». Эльмира Ногойбаева понимает деколонизацию как разрушение любых иерархий. «А еще это принятие иного. Можем ли мы принимать иных как равных? История меняется, но если в голове осмысление не проходит, то ничего не меняется. В этом кроется возможность: получится [у государства и общества] дальше развиваться или нет», — заключила она.
«Не нужно ждать падения режима или окончания войны: переходное правосудие можно и нужно запускать уже сейчас»
Страны отличаются не тем, что у одних прошлое чистое, а у других — грязное, а тем, что одни работают со своим прошлым, а другие — нет, заявил обозреватель Борис Грозовский. По его словам, в мире нет стран, которые не совершали бы преступлений, у которых в истории нет стыдных страниц: «История с непроговоренным, неотмщенным, не пережитым прошлым мне кажется сейчас темой номер один», полагает он. России необходимо переходное правосудие, без него она «по определению не сможет ни стать устойчивой демократией, ни достичь устойчивого мира с Украиной», полагает Грозовский.
В 1980-е и 1990-е Россия упустила свой шанс проработать трудное прошлое, несмотря на общественный консенсус по этому вопросу, который тогда сложился впервые в истории, отметила исследовательница, автор книги «Роль гражданского общества в переходном правосудии» Селби Дурдиева: «Мы знаем, что этот круг насилия продолжается, и мы видим новые трагедии именно потому, что правосудия не произошло». Эту работу, по ее словам, должны вести не только юристы и адвокаты, а все общество. Более того, не нужно ждать падения режима или окончания войны: переходное правосудие можно и нужно запускать уже сейчас. Директор Сахаровского центра Сергей Лукашевский признал, что 30−35 лет назад момент действительно был упущен, но важно будет не упустить его снова. «Мы живем не просто в мире, где идут войны, а где их количество увеличивается и уже превысило число вооруженных конфликтов в момент окончания Холодной войны. Кажется, что мир разворачивается к ситуации, когда война превратится в нечто возможное, допустимое, и причина отсутствия по-настоящему всеобщей поддержки Украины в противостоянии российской агрессии заключается именно в этом. Вопрос правосудия и справедливости в отношении этой войны — это возможность если не остановить, то поставить какие-то барьеры, сопротивляться этому процессу», — сказал Лукашевский.
Эксперт Центра гражданских свобод (Украина) Михаил Савва вывел разговор в более практическую плоскость. Он уверен, что правосудие по свершившимся военным преступлениям способно предотвратить их повторение в будущем. Сейчас, по словам Саввы, в Украине задокументировано 110 тысяч эпизодов военных преступлений. Чтобы обеспечить справедливость для жертв этих преступлений, не допустить появления новых, а также избежать попадания в ловушку всепрощения и ловушку мести, необходимо обеспечить наднациональный подход к решению этого вопроса, с участием разных стран, а не только Украины. «У меня на глазах убили людей, ехавших в двух автомобилях. Только по ногам мы поняли, что в каждой машине были мужчина, женщина и ребенок. Я, например, не готов простить наводчика», — рассказал Савва. Механизм международного трибунала, по его словам, позволит судить не только операторов БМП, но и тех, кто отдавал им приказы.
«Искусственный интеллект мог бы помочь нам научиться дискутировать друг с другом»
Отдельное внимание участники уделили стремительному развитию искусственного интеллекта, который берут на вооружение авторитарные государства. «Хотя бы раз в неделю у каждого человека возникает ситуация, когда приходится доказывать роботу, что вы человек. Это перестало нас смущать», — отметила социолог Анна Кулешова. Большая опасность, по ее словам, заключается в том, что технологии искусственного интеллекта узурпируются государствами, которые игнорируют любые этические кодексы. По ее мнению, важно просвещать айтишников. «Мы не знаем, какие разработки ведут государства, особенно в военной сфере, и это будет оставаться секретным очень долго. Раньше мы не просвещали айтишников, считали их странными ребятами у компьютеров, и не учитывали, насколько серьезно разрабатываемые ими технологии могут влиять на общество», — полагает Анна Кулешова.
Сопредседатель Фонда Белля Ян Альбрехт обратил внимание на то, что искусственный интеллект «может работать только с тем миром, который мы уже знаем и информацией, которая уже была произведена прежде». Так, например, из-за того, что в открытом доступе опубликовано очень мало информации с постколониальной оптикой, ИИ будет просто перерабатывать и воспроизводить существующие стереотипы и предрассудки: «Я думаю, по этому вопросу необходима общественная дискуссия, необходим новый постколониальный подход».
Разработчик искусственного интеллекта Олег Грешнев рассказал, что ИИ уже «обладает средствами собственного познания», но «технологии еще не успели дотянуться» до этого. ИИ, по его словам, необязательно представляет угрозу, он может помочь «снизить градус эмоциональности и вернуть рацио» в публичные дискуссии: «Мы начали терять искусство диалога, наш спор теперь похож на спор религиозных фанатиков, нет возможности нормального диалога с противоположной стороной. И здесь искусственный интеллект мог бы стать мостиком к пониманию, медиатором, который помог бы нам разорвать информационный пузырь и научиться дискутировать друг с другом».
«Людям важно почувствовать себя не просто не одинокими, а частью резистанса»
За почти два года полномасштабной войны в Украине российская политическая система продемонстрировала и свою устойчивость, и свою хрупкость, отметила политолог Екатерина Шульман: «Она устойчива и адаптивна, потому что может не считаться с жизнями, но хрупка, потому что нет ни механизма передачи власти, ни устойчивых институтов. И мы уже видели, как политическая машина едва не рухнула: во время пригожинского мятежа, и в самом начале вторжения, когда вдруг выяснилось, что оно было основано на ложных предпосылках». Ситуация внутри страны постепенно меняется, утверждает Екатерина Шульман: в рамках соцопроса Левада-центра на вопрос о том, что бы вы спросили у президента, 32% респондентов ответили, что спросили бы его, когда закончится война. «Надо понимать, что на вопросы социологов отвечают в целом только лоялисты. Распространившееся за последний год представление о том, что общество адаптировалось к войне, и даже получает удовольствие и извлекает из нее какую-то выгоду, не подтверждается».
Российское общество, в свою очередь, показало, что не очень хорошо создает политические структуры, но очень преуспело в двух других видах самоорганизации — правозащите и медиа. «Судя по тому, как государство борется с ними, оно осознает, насколько это эффективные структуры», — полагает Шульман. Мало кто может сравниться с российскими медиа по устойчивости, адаптивности и качеству работы: «Аудитория независимых медиа растет и преимущественно находится в России — например, на моем канале это две трети аудитории. Людям нужна информация, коммуникация, какой-то человеческий голос, возможность разобраться в происходящем. Им важно почувствовать себя не просто не одинокими, не изолированными, а частью резистанса, сети, которая не видна, но объединена общими ценностями, желаниями и общей целью, ожиданием и попыткой подготовить или ускорить тот самый исторический поворот».
Пока этот поворот не произошел, Шульман предостерегла демократически настроенных россиян от самобичевания. «Возложение на себя ответственности за то, на что ты априори не можешь повлиять — это хороший способ снять с себя ответственность за то, что ты на самом деле можешь сделать, — сказала она. — Ожидать, что люди сделают что-то, на что они точно не способны — это демотивировать их делать то, что они могут сделать». Нужно продолжать поддерживать антивоенных россиян, быть готовыми их принимать, создавать для них условия, в том числе визовые, чтобы они могли продолжать свою работу, добавил руководитель российско-германских и европейских проектов в сфере укрепления гражданского общества Штефан Мелле: «Мы должны инвестировать в будущее — или мы опять пропустим исторический момент».
