Энн Эпплбаум: Что Брекзит сотворил с Борисом Джонсоном — и с Британией

Не так давно я слушала, как один из ведущих сторонников Брекзита описывал свою политическую философию в комнате, набитой генеральными директорами и высокопоставленными политиками. Он начал рассказывать этой привилегированной группе о великом расколе между «элитами» и «народом», между бенефициарами и жертвами глобализации, между сегодняшними имущими и неимущими. Чем дольше он говорил, тем больше его слова казались механическими, отстраненными и избитыми. Воодушевляющие лозунги кампании Брекзита-2016 в 2022 году звучали пусто и банально.

Отчасти это объясняется тем, что лозунги не соответствовали действительности. Глобализация действительно принесла одним людям плохое, а другим — хорошее, но их нельзя четко разделить по принципу «сельские-городские», «богатые-бедные» или по какой-то еще легкой для определения демографической линии. Иные фермеры в глухой сельской местности были огромными бенефициарами членства Великобритании в Евросоюзе. Некоторые из наименее обеспеченных британцев выиграли от иностранных инвестиций. Кроме того, многие из тех, кто громко критиковал «элиту», сами вообще-то не были в числе проигравших от глобализации. Борис Джонсон — яркий пример этого феномена: он учился в Итоне и Оксфорде (то же самое происходит в Америке: похоже, все самые громкие «антиэлитарщики» учились в Йеле или Гарвардской школе права), а его предвыборную кампанию оплачивали менеджеры хедж-фондов и миллиардеры.

Что еще более важно, Брекзит как решение проблем, представленное Джонсоном и его сторонниками, был основан на многократной лжи. Избирателям обещали, что выход из ЕС приведет не только к уменьшению числа иммигрантов, но и к большему процветанию, росту расходов на социальное обеспечение, снижению переполненности больниц. Однако спустя шесть лет после голосования Британия стала менее процветающей и более неравноправной страной. Брекзит сократил ВВП Великобритании как минимум на 1,5% еще до того, как вступил в полную силу; в стране самый высокий в G7 уровень инфляции; малые предприятия, особенно импортеры, были раздавлены последствиями Брекзита, прежде всего, бюрократией и проблемами в цепочке поставок. Появились комитеты для поиска «выгод от Брекзита», но таковых мало. Сторонники выхода кричат о британской кампании по вакцинации или поддержке Украины, но и то, и другое было бы полностью совместимо с членством в ЕС.

Конечно, Брекзит — не та причина, по которой Джонсон подал сейчас в отставку, по которой его кабинет распался, а его популярность резко упала. Но это важная часть контекста. Если бы британская политика была романом Фолкнера, Брекзит стал бы давней трагедией, которая преследует всех главных героев, даже тех, которые еще не родились к тому моменту, когда она произошла. Почему история о веселой попойке, которую его кабинет устроил во время коронавирусного карантина, нанесла такой большой ущерб Джонсону? Отчасти потому, что его уже подозревали в нечестности по поводу Брекзита, а этот так называемый Partygate подтвердил его имидж лжеца. Почему его коллеги-консерваторы в конечном счете решили не смещать Джонсона с поста премьер-министра, когда голосовали в прошлом месяце? Отчасти потому, что Джонсон настолько тесно связан с Брекзитом, что отказ от премьера выглядел бы как отказ от Брекзита — политического шага, который партия по-прежнему считает своим величайшим достижением. Почему консервативные и лейбористские политики были в равной мере шокированы его признанием, что будучи министром иностранных дел, он встречался в отсутствие других официальных лиц на частной вечеринке в Италии с бывшим офицером КГБ, а ныне богатым олигархом? Отчасти потому, что так и не была полностью выяснена роль российских денег и влияния в кампании по Брекзиту.

Никто не утверждает, что именно из-за Брекзита Консервативная партия только что проиграла два раунда дополнительных выборов, а толпы на юбилейной службе королевы освистали Джонсона по прибытии в церковь. Но то, что Джонсона воспринимают как нечестного политика — побочный результат Брекзита. Ощущение, что тори не способны выполнить экономические обещания — побочный результат Брекзита. Колебания в экономике — тоже отчасти побочный результат Брекзита. Все эти факторы маячат на заднем фоне, хотят тори это признавать или нет.

Все это необязательно хорошие новости для оппонентов Консервативной партии. Если Британия последует примеру других стран, то провал популизма тори может и не вернуть общественность к какому-то предсказуемому центризму. В Италии премьер-министр Сильвио Берлускони — своего рода прото-Джонсон, который делал и говорил возмутительные вещи, — годами удерживал внимание общественности, но в реальности добился очень незначительных реформ. После того, как он покинул свой пост, многие итальянские избиратели не захотели голосовать за трезвых политиков, которые рассказали бы им, в чем заключается настоящий, трудный выбор. Вместо этого провал популизма привел их к крайне левым и крайне правым: к эксцентричному Движению пяти звезд, к пророссийскому лидеру Маттео Сальвини или к «Братьям Италии» — партии, которая напрямую восходит к раздосадованным после войны сторонникам Муссолини. Как и в Соединенных Штатах, избирательная система в Великобритании ограничивает диапазон вариантов для избирателей. Но это не мешает людям испытывать как никогда сильное чувство отчуждения от политики и от политиков.

Поскольку речь идет о Вестминстерском дворце, а не о Вашингтоне, крайне маловероятно, даже невообразимо представить, чтобы Джонсон сейчас устроил переворот, призывал к агрессивному шествию к Палате общин или поддерживал публичное повешение канцлера казначейства. Но Джонсон уже нарушил много неписаных правил, а возможно, и некоторые формальные. Британские нормы и традиции — например, запрет на ложь в парламенте — слабеют с каждым днем, пока он остается на Даунинг-стрит. Назначенцы Джонсона намеренно ослабляли внепартийные институты — судебную систему или Би-би-си, подрывая те немногие сохранившиеся области национального единства и согласия.

И эти чиновники пошли на такое, поскольку тоже были продуктами Брекзита. Ни одно предыдущее консервативное правительство вообще не допустило бы в кабинет многих из этих посредственностей. Лояльность общества к Джонсону и лжи, которую он говорил, — вот что дало им работу, верили они изначально в Брекзит или нет. Теперь мы наблюдаем, как они бегут с корабля. Без сомнения, достаточно скоро они поклянутся в столь же страстной верности еще кому-нибудь или чему-нибудь.