Вероятно, все мы рано или поздно сталкиваемся с тем, само существование чего нам кажется неправильным. У каждого список таких событий свой, но в целом он сводится к несоответствию между представлениями о должном у конкретного человека и теми обстоятельствами, в которых этому конкретному человеку доводится быть. И тут возникает ожидаемый вопрос: а может этот мир плох, а может он несправедлив и жесток?
John Melhuish Strudwick, A Golden Thread, 1885
Но, на самом деле, вопрос о том, каков мир, — не содержательный, он имеет отношение к риторике — не в том смысле, что ответ заранее известен, а в том, что это некий жест, которым манифестируют себя в качестве инстанции, которая способна и имеет право на то, чтобы судить мироздание. Этот вопрос не приближает нас к пониманию того, что на самом деле важно. Это что-то вроде театральной позы, которая может быть эстетически прекрасна или нелепа, но в любом случае уводит нас в сторону от поисков того, что на самом деле важно.
Вопрос о том, каков мир, — камуфлирует, прячет иной вопрос, который по-настоящему важен. Не нам судить мир, но в нашей власти принимать решения о том, как нам поступать. Действительно значимый вопрос должен быть сформулирован так: как нам быть в условиях, когда сталкиваешься с тем, само существование чего кажется неправильным? Столкновение с тем, чего быть не должно, — экзистенциальный вызов, на который следует дать ответ.
Распространены две стратегии реагирования на этот вызов. Во-первых, мы могли бы объявить неправильное правильным, изменив наши представления о должном. Если корректировка касается частностей, она, безусловно, приемлема, однако мы не говорим здесь о тривиальных случаях, мы рассматриваем ситуации, когда дело касается основ наших представлений о должном. Если в таких ситуациях мы согласны признать неправильное правильным, то речь будет идти о необходимости научиться жить с ампутированной личностью и помещённым на её место имплантом.
Вторая стратегия заключается в том, чтобы признать неправильное закономерным. Это карательная перспектива, постепенно размалывающая личность, добровольное погружение в непрестанный кошмар.
Очевидно, что и первая, и вторая стратегия направлены не на то, чтобы помочь получить ответ на поставленный выше вопрос, а имеют прямой целью ликвидацию самой возможности какого-либо вопрошания.
Возможен ли иной ответ на указанный вызов? Возможен. Но было бы ошибкой предполагать, что, если мы в силах отказаться признать неприемлемое приемлемым либо тем, что должно происходить, то это было бы равным возможности сохранить себя в прежнем состоянии, в котором мы пребывали до травмирующего опыта. Столкнувшись с тем, само существование чего нам кажется неправильным, мы не можем не измениться.
Чтобы разобраться в вопросе, что именно происходит в рамках третей из возможных стратегий, следует обратить внимание на различия между миром должного и миром реального. Первый наполнен потенциальным бытием, тем-что-может-быть. Второй — это мир актуального бытия, он содержит то-что-есть-на-самом-деле. Наши представления, надежды, планы, ценности — это мир, отличный от материального мира реальности. Это мир того, что может воплотиться в реальность, а может и не стать таковым.
Мир потенциального бытия — это и есть наш родной дом, он содержит то, что дорого нам, то, что составляет нашу личность. Осознание факта, что на самом деле есть то, само существование чего нам кажется неправильным, выталкивает нас из родного дома в реальный мир. Но выйти из родного дома не означает не сохранить в себе то, что является родным для тебя. Если нам удастся, несмотря на экзистенциальную травму, сохранить свои надежды и представления о должном, мы станем проводниками потенциального бытия в реальность.
Хотя мы не можем поменять сами правила существования реального мира, но мы способны постараться самим не быть источником того, что мы считаем неправильным в мире. Мы не можем уничтожить смерть, но мы способны постараться не нести смерть. Мы не можем уничтожить зло, но мы способны постараться не нести зло. Не быть источником того, что мы считаем неправильным — вот очевидный императив для человека, который заботится о должном.
Мы не можем поменять весь мир, но мы способны ткать вокруг себя бытие из материала наших надежд, проектов и представлений о должном, воплощая их в реальность своей жизнью. Наверно, это и есть наша настоящая задача — участвовать на посильном нам уровне в созидании того-что-есть-на-самом-деле. Это участие в сотворчестве по созиданию мира.
Автор: Александр Кулик
